Мой сорок пятый, в крепкий стол, под Кёльном,
открытка не прочтённая легла.
«Всё кончено, с меня довольно
крови – в ней перепачканы и мебель, и обои,
вот так-то, милая, такие вот дела».
Ну что ж, допустим. Угол фрау Надин,
и незнакомец теребит плечо,
«здесь лётчики, вы женщина вставайте»,
а я так спать хочу, мне было горячо,
мне было холодно, как в ледяном тумане
я тридцать с лишним проводила лет,
а вы мне « женщина вставайте»,
да что мне лётчики, да что мне войны ваши,
хоть кто-нибудь погасит этот свет?
Ты, ты и Питер, и в ноябрьской драме
мой забинтованный и мёртвый кот Амур,
на пять минут простившись на вокзале,
ушли. Совсем.
«Постой, мы разве обещали с тобою быть
сверх тех пяти минут?
И вот я сплю, я примеряю платье,
которое мне впору, в самый раз,
я слишком счастлива за окнами крест-накрест,
и ни за что не открываю глаз.