Промо
-
Море Эрмингера - заключение
634 / 0 / 14 лет…. «Еще этого не хватало!» - уныло подумал Адольф.
***
В каюте капитана экстренно собрался оперативный совет. Все нервно курили и от дыма щипало в глазах. Были капитан, старпом, начальник радиостанции, третий штурман, боцман, судовой доктор и два старших матроса.
После того, как прошел первый шок, стали понемногу соображать. Решено было не отправлять пока радиограмму в базу и действовать самостоятельно, силами экипажа, по возможности - быстро и решительно. Оружие – два пистолета Макарова, находилось в сейфе у третьего штурмана – Петрухи. Но воспользоваться ими не представлялось возможным – ни у кого не было опыта в освобождении заложников, да и боязно было применять оружие против человека, пусть даже против сумасшедшего. Про Хулидаева никто даже не вспомнил – так ему и надо, меньше крови будет пить с матросов, а вот Глухова всем было искренне жаль. После недолгого и нервного совещания пришли к выводу, что понадобятся два-три сильных матроса, которые постараются внезапно скрутить Глухова, но тут же всем стало понятно, что внезапности не получится – Глухов стоял в самом углу ходовой рубки, и добраться к нему незамеченным не смог бы даже судовой таракан, а предсказать поведение внезапно съехавшего крышей разъяренного матроса не взялась бы и болгарская ясновидящая Ванга… .
На какое то время все впали в прострацию, ничего не лезло в голову и потихоньку всех начала охватывать паника. Капитан застыл над столом, уперев хмурый взгляд прямо перед собой в переборку, а все смотрели на него, но каждый понимал, что тому нечего сказать более радостного….
Наконец Петруха стукнул кулаком себя в грудь и воскликнул вполне в своем жизнерадостном духе: «Клянусь! Я знаю, что надо делать! - Надо выманить Глухова из рубки, и как только он выйдет – схватить его и все дела!»
- А как ты его выманишь?! Петя?! – ехидно спросил капитан.
- Положитесь на меня. Я сумею – сами увидите. Клянусь! А вы подготовьте ему «теплую» встречу за порогом рубки. – глаза у Петьки зажглись его обычной верой в себя и свои возможности. Как обычно, это вселило оптимизм во всех присутствующих. Все облегченно вздохнули, заулыбались и принялись даже немного подшучивать над Третьим… Наконец то появился план действий и впереди замаячил хоть какой- то просвет.
Чепонис стоял в одном положении уже более получаса. Нога затекла, но он боялся пошевелиться, чтобы не спровоцировать Глухова на какие-либо действия. Глядя на экран локатора, он абсолютно ничего не понимал. В голове лишь настойчиво тикали часы с момента, когда рубку покинул рулевой матрос. Адольф ждал избавления от этого кошмара и одновременно пугался возможных необдуманных действий со стороны экипажа. Какие в этой ситуации можно принять меры, Адольф не знал.
В дверь рубки неожиданно постучали. Адольф вздрогнул, а потом ответил хриплым голосом: «Входите!» В рубку строевым шагом вошёл третий штурман Петька. Адольф вытаращил на него глаза. В другое время он бы дико заржал, но сейчас ему было не до смеха. Казалось, он стал участником кошмарного фильма ужасов. Все происходящее здорово напоминало тяжелый сон, и Адольфу казалось, что можно ущипнуть себя и проснуться. Но он боялся сделать даже это. Страх просто сковал его.
- Товарищ Второй штурман, разрешите обратиться к матросу первого класса товарищу Глухову?! – глаза Петьки смотрели широко и открыто, в них плясали какие-то дикие огоньки.
- Пожалуйста, товарищ Третий штурман, обращайтесь! – Адольф выдохнул эту фразу и сжался. Он боялся даже посмотреть в сторону Глухова и Хулидаева. Ему казалось, что если только чуть тронуть повисшее тяжелое молчание, то тут же случится что-то страшное и непоправимое.
- Товарищ Глухов. Только что из базы получен вызов по секретному каналу связи, Вас приглашают в радиорубку на переговоры с генералом КГБ Волковым по поводу казни гражданина Хулидаева. Переговоры будут вестись только вами лично. Никто не имеет права присутствовать при этом. Поэтому, разрешите мне принять у вас вахту по охране опасного преступника Хулидаева, до тех пор, пока вы не вернетесь из радиорубки!
Глаза у Глухова заполыхали жарким пламенем, было видно, что он мучительно соображает. Руки его впились в топор так, что побелели костяшки пальцев. Повисли долгая, тяжелая тишина. Казалось, время застыло… Наконец, Глухов шагнул к Петьке и протянул ему топор:
- Вахту сдал! Матрос Глухов!
- Вахту принял! Третий помощник капитана Булахов!
Четким, чеканным строевым шагом с каким то одухотворенным выражением лица, Глухов вышел из рубки. Как только дверь за ним захлопнулась, послышалась какая то короткая возня, потом глухой удар о палубу и сдавленный хриплый шепот. Это повязали Глухова…
Здание канадского аэропорта было современным – из стекла и бетона.
Из огромного холла первого этажа наверх вела широкая лестница с массивными ступенями. Глухов быстрым шагом начал подниматься в холл второго этажа, который как бы нависал над первым. Высота была приличная. «Наверное как третий этаж нашей хрущевки?!» - подумал Петька, который с двумя присланными в порт особистами, сопровождал Глухова на самолёт, вылетающий в Москву.
Наконец, Глухов поднялся в холл второго этажа и подошел к самым перилам. С двух сторон якобы незаметно к нему подходили оба незаметных серых гражданина. Глухов затравленно оглянулся на них, на равнодушную публику и вдруг встретитлся взглядом с Петькой. Лицо у него как будто вмиг преобразилось, он словно проснулся вдруг от тяжелого сна. Уже с удивлением и недоумением Глухов пристально посмотрел на серых, на себя и на Петьку. Потом улыбнулся, посмотрел наверх, словно пронзая взглядом потолок и увидев далекие звезды, радостно засмеялся и легко перевалился через перила…
Все происходящее потом Петька запомнил весьма смутно, будто произошедшее снилось ему в каком-то далеком и забытом кошмаре: кровь с мозгами на бетонном полу, бездыханное тело Глухова, врачи, появившиеся уже через минуту, и утащившие тело на каталке куда-то вглубь аэропорта, где истошно завывала медицинская сирена, короткий допрос полицейского чина, говорившего почему- то на нормальном русском языке почти без акцента, и скорое возвращение на «Яхонт»… На борту Петька напился в дрова вместе со старпомом в его каюте и не запомнил, как уснул на кожаном диванчике. Проснулся он почти через сутки, когда «Яхонт» уже весело бежал обратно в ненавистное, тяжелое как свинец Море Эрмингера… Впереди оставалось еще два месяца рейса!
***
(Через год – те же и там же – «Под дубом»…)
…………………………..
- Помнишь, в прошлом году я рассказывал тебе про Саньку Глухова?!
- Помню, конечно! Ну и что?! – Погиб, значит Глухов?! Жалко-то его как, господи. Прости его душу грешную.
- Да ты знаешь ,как ни станно – он остался жив. Тамошние врачи его как-то умудрились залатать и поставили на ноги всего за полгода.
- Ну нихуя себе – медицина у них! А с головой что у него теперь?!
- Да вроде ничего. Те, кто его видел, сказали, что вполне нормальный человек. Правда, домой он не вернулся, попросил политического убежища в Канаде. С женой развёлся. Она ему действительно изменяла, сучка. С его лучшим другом, между прочим. Это из-за неё у него «башню сорвало» в рейсе!
- Да… бабы – всё-таки твари…
- Ладно, не будем о грустном! Давай – дербулызнем. – Морскими камушками?!
- Давай, брат!!!
- А, чуть не забыл, а с Хулидаевым что?!
- А, выгнали его отовсюду к ёбаной матери. Хоть от одной твари база избавилась – спасибо Глухову! Ну его нахуй, Скотину! Не напоминай о плохом!
- Ладно, извини! Ну – за Глухова!?
- Давай, брат!!! За Море Эрмингера!!!
