Промо
-
Книга третья-Летело время
150 / 1 / 4 годаКНИГА ТРЕТЬЯ
Летело время | Печать |
Книга третья
* * *
Летело время огромной птицей.
Горели свечи пожаром встреч...
Мелькали мимо чьи-то лица,
И уносил их смертельный смерч.
Забыв названье своей планеты,
Мы в бесконечности искали дно-
И всем казалось, что только в этом
Всей жизни светлое зерно...
На сердце сделалась чеканка,
И лоб морщинами разбит.
На одиноком полустанке
Душа раздетая стоит...
1997 г.
* * *
Еще раз умер,
Утром вновь воскрес...
В.Я. Брюсов.
Вчера я на ночь умер,
Сегодня, как живой-
Слышу телефонный зуммер,
Моюсь холодной водой,
Бреюсь электрическим зверем,
Прыскаю эликсир на лицо,
Запираю свой двухкомнатный терем
И сливаюсь с толпой мертвецов,
Топчу асфальтовый панцирь
Черепахи, на которой держится мир,
Ловлю голоса радиостанций
И выпиваю до дна их эфир,
И за день совсем измотанный
Валюсь в постель, как в траву,
И умираю с охотою,
Чтоб на утро снова жить наяву....
1997 г.
* * *
Не утруждай себя , не надо,
Своей не завидной судьбой,
Не жди за все в ответ награды,
Душевный лучше, знай, покой...
Не жги мосты, не трогай реки-
Пусть реки лижут берега,
Знай, что в обычном человеке
Любовь к природе дорога...
Тому, кто скажет: “Все пропало-
Наш мир летит в тартарары ....”
Скажи: “Остынь скорее малый...
Где свет, там выход из дыры!”...
1997 г.
Песня о палаче.
Его подруга-ночь ложилась
В свою несвежую постель,
Ей что-то страшное приснилось
Под звук несмазанных петель...
То были сны (не сны- кошмары)-
Холодный и обильный пот,
И собирались под гитару
Скелеты в шумный хоровод...
На дыбе корчилось сознанье,
Любовь ждала на плахе свой конец-
Со смертью началось свиданье
Под стук растерзанных сердец.
Блевал свидетель таинств этих
И задыхался сам не свой,
А кто-то заигрался в лунном свете
Отрубленной у тела головой...
Всем заправлял талант и гений-
Он от природы был палач.
О, как любил он наблюдать мученья
Под стоны, дикий крик и плач
Премьера кончилась
и к крану он подходит
Бежит воды холодная струя,
Но с рук кровавый след не сходит,
И кровью кашляет заря...
1997 г.
* * *
Постели мне постель из окрашенных осенью листьев.
Как солдат я погибну , сраженный в последнем бою,
И махнув на прощанье жилистой кистью,
Я еще, не упав, что-нибудь пропою...
А когда упаду в золотисто- багряную тайну
И укрою себя одеялом опавшей листвы,
Я вдыхать буду осени дух непрестанно,
Открестясь от не нужной мирской суеты...
Много раз этим жил, только все, как впервые-
Птичий клин, листопад, неба жесть,
Гибнут на зиму травы, цветы полевые,
Но во всем этом что-то прекрасное есть...
1997г.
ТОСКЕ.
Я не сдам свои войска
Как ты не проси,
Даже дуло у виска
Пусть висит....
Пусть ты выбьешь зубы мне
Кирпичом,
Не жалею я вполне
Ни о чем...
Белый флаг не подниму
Ни когда,
Буду драться как могу-
Вот беда.
Даже если превратишь
Меня в труп,
Будешь слушать, когда спишь,
Голос труб.
И тебя, поверь, с ума
Я сведу-
Станет жизнь тебе сама,
Как в аду.
Я не сдам свои войска
Никому
Почему ты здесь тоска?
Не пойму...
1997
Дрема.
Золотая бродит дрема.
Дрема, ляг, угомонись.
С ближнего аэродрома
Самолеты унеслись...
Вл. Луговской.
Мы закрыли двери дома
И в постель упали ниц-
В гости к нам влетела дрема
И сказала: “Спать ложись...”
Сны сгустились, как туманы,
И взмывая вместе в высь,
Мы, как два аэроплана,
От земли оторвались.
Выше туч в атмосферной волне,
Не боясь ничего, мы плыли
И, конечно, по нашей вине
В этой дреме мы все позабыли.
Мы забыли свои голоса,
Имена и лица забыли,
И в бескрайние небеса
Все ветра нас с тобой уносили.
И не помню когда и зачем
Мы с тобой эту дрему прогнали.
Где-то город тонул Вифлеем...
Мы с тобой из постели вставали.
1997г.
Запах жизни.
Этот запах я с детства вдохнул.
Даже раньше- с рожденья.
Я узнал его. Он мне шепнул,
Что теперь я в его измерении.
Просыпался ночами и двигался днем-
Запах жизни был рядом со мной.
Полыхали черемухи вечным огнем-
Этот запах с черемух плыл над землей.
Дождь пройдет, Запах жизни ворвется в мой дом
И заполнит собой моих легких сосуды-
Этот запах везде, запах жизни кругом,
Даже в чистом белье, даже в мытой посуде...
Осень дарит нам запах опавшей листвы
И костров догоревшего лета-
Это запахи жизни, я давно к ним привык
И мне нравится чувствовать это.
Первый снег снова запахом жизни пропах,
И иду я, вдыхая его и дурея,
И скрипит музыкально снегом стопа,
И качаются дружно деревья.
Знаю, даже когда час придет умирать,
Я оставлю последние силы,
Чтобы этим запахом жизни дышать
И немного его взять в могилу...
1997г.
* * *
Кто ты, здравствуй, тебя я не знаю-
Познакомились только вот-вот.
Я с тобой пиво пью и мечтаю,
А о чем - кто меня разберет.
Ты орешки грызешь и смеешься,
Я уже засыпаю давно...
Может ты этим пивом напьешься
И оставишь меня одного.
Подремав и немного шатаясь,
Я вернусь в свой заброшенный дом,
И сто грамм замахну раздеваясь,
Я не вспомню уже ни о чем.
1997г.
Поэты умирают...
Поэты молодыми умирают,
В расцвете самых лучших лет,
Когда в них гениев признают-
Глядишь поэта уже нет...
И в избранное их включают,
Растет продажа и тираж...
Вскрывают их изучают:
“Каков талант!?.. Каков типаж!?..
Какие рифмы и сравненья!?...
Какая мысль!.. Какая речь!..
Вот это сила вдохновенья-
Такое надо бы беречь!!!...”
Но нет его уже меж вами,
Поэтому такой сквозняк...
Какими не хвалили б вы словами,
Вам не вернуть его никак.
Не вы ль его всю жизнь травили,
Над ним смеялись от души
И первыми его, подчас, не вы ли
Могли, будь ваша воля, задушить.
Лежит давно поэт в могиле,
Прижатый тяжестью плиты,
И выйти из нее не в силе,
Чтоб дописать свои листы...
1997г.
* * *
Посмотрю в голубое распятое небо-
Это небо повисло как-то не так.
Вот плывут облака корками хлеба-
Будто это какой-то таинственный знак.
Птицы клином врезаются в светлое тело,
И несется по всюду испуганный крик...
“ Вы на Юг улетаете? Не мое это дело...
Я ж один остаюсь здесь в окружении книг.”
Вот и первый на окна иней,
Он сойдет к полудню на нет.
Даль прозрачной станет и синей-
Это с неба последний привет....
осень 1997г.
* * *
Ты в тот день не пришла, а могла ведь прийти,
Но тебя я , поверь, не ругаю.
Понял я, что пора мне тебя отпустить-
И я с богом тебя отпускаю.
Свои весны хмельные мы допили до дна
И траву под собой затоптали,
И осталась у нас дорога одна-
К другим берегам причалить.
Нам не нужно бояться измены своей-
Мы давно уже изменились...
Оставаться друг с другом будет больней.
Лучше б раньше мы на это решились.
Я не знаю, а будет ли лучше с другой?
Только вот в чем я сильно уверен,
Что ты горя в достатке хлебнула со мной,
Что я часто был груб и не верен...
Ну, да ладно, что теперь говорить-
И какое все это имеет значенье...
Просто мы потеряли чувство “любить”
В этой жизни бурлящем теченье.
Но мне хочется верить, что тебе повезет,
И тебе человек попадется хороший...
Жаль, что ты не пришла, но это не в счет,
Просто вместе нельзя нам быть больше.
4.09.97г.
Голос.
Шатаясь, склоняется колос.
Прохладой вечерней пахнет,
Вдали замирающий голос
В безвременье грустно зовет.
Андрей Белый.
Какой-то голос непонятный
Зовет меня из темноты
То громкий, то уже не внятный,
То тихий, то за три версты,
То нежный, то немного строгий,
Но он меня к себе зовет.
Петлей становится дорога,
И кто-то голову мою в нее сует.
И голос радостно рыдает,
Что я уже на треть в петле,
И похоронно запевает,
И кто-то роет яму мне в земле.
Я никакой немеют руки,
И ноги ватные, и пена с губ...
Кричу: “Пустите, я не достоин муки
Быть вздернутым как душегуб.”
Но туже галстуком на шее
Петля сжимает мне кадык,
И голос все сильнее и сильнее
Звучит в моих ушах больных...
И я кричу, собрав все силы,
И перекрикнув голос тот,
Вдруг понимаю, что все мне снилось,
Но слышу голос вновь зовет....
1997г.
* * *
Шептала листва под окном
Про то, что кончается лето...
И в доме полу пустом
Было чуть больше света.
На письменном пыльном столе
В беспорядке лежали тетради,
Гитара грустила в чехле-
В тесном своем наряде...
И фото Ее со стены
Глядело как-то с укором,
А в угол забились сны
И стали невидимы скоро...
На кухне чайник свистел
И пар выдувал с натугой.
На подоконник голубь сел,
Глядел сквозь окно с испугом...
Чертила дымком кружева
Забытая сигарета...
Шептала долго листва
Про то, что кончилось лето...
осень 1997г.
* * *
Какое счастье утонуть в осенней грусти-
Промокнуть и промерзнуть под дождем.
И знать- никто тебя не пустит,
Когда ты постучишь кому-то в дом.
Но это за обиду не считая,
Сливаться с осенью своей
И видеть, как дождем срывает
Последние надежды у ветвей.
И видеть, как спешат куда-то
Под куполом зонтов тугих
В плащах дождем и ветром смятых,
Мне незнакомых и чужих.
Не закрывать груди от ветра,
И с сильным кашлем и в жару
Все по минутам и по метрам
С улыбкой вспомнить по утру...
осень 1997г.
* * *
Небесно-розовый платок,
Как будто мыслил задушить,
Обвился вокруг шеи легок и жесток.
Я понял, что тебе пора спешить...
И хрустнул пол под каблуком,
И скрипнул рот дверной,
И загудел, как снежный ком,
В подъезде лифт глухонемой.
Я вытер память со стола,
Заправил смятый постели снег,
В которой ты Зимой была,
Но даже так ты лучше всех...
Я в мусор выбросил мечты,
Сорвал покров с окна...
И стали комнаты пусты...
Ну, чья же в том вина?
Писал я кровью на холсте
Загадочные дни...
Дремали тени в пустоте
В одной большой тени.
Я выпрыгнул из той дыры,
Попав в страну машин...
И с той замученной поры
Я до сих пор один.
1997г.
* * *
Бесконечная осень золотом тканная
С грустью и горечью разлитой в стаканы,
С мертвенной бледностью лба венценосного,
С кровью и пеплом мира трехосного.
С нищей сумой, как старуха вздыхает,
Ветром в кучу грехи собирает.
Словно танцует, но руки озябли...
Гонит куда-то свои дирижабли.
Рыжая свора дворняг- ей прислуга,
Ворон крылатый заменит ей друга.
Сердце мое разобьет, словно вазу,
Словно я это не видел ни разу...
Словно не чувствовал холода смерти,
Словно спросили, а я не ответил,
Но весь распятый и в небо глядящий,
Только такой я и был настоящий...
осень 1997г.
Человек театра.
Валерию Малюшину.
Человек театра вышел на помост...
Возле глаз морщины, невысокий рост.
Впился в зал глазами, отпустил,
Замахал руками, в такт заголосил...
Натянулись жилы- струнами звенят,
Заскользил в пространстве вымученный взгляд...
Где-то задрожало тонкое стекло-
Высунуло жало живое ремесло.
Ничего не надо- только слов глоток,
Да еще в награду третий дать звонок,
В гром аплодисментов ринуться, как в бой,
А потом за сценой плакать над собой...
“Ах, вы мои доски! Ах, помост- погост!!!
( Пахнет прелым воском и нарядик прост.)
Человек театра...Смерти не боюсь,
В догонялки с ней играю я всю жизнь свою...”
31 октября 1997г.
Посвящение театру.
Это не сцена,
А эшафот-
Разбито колено,
Вспорот живот...
Алая пена-
Порванный рот-
Это не сцена,
А эшафот...
Это не сцена...
Сотни чертей
Рвутся из плена
В царство лучей...
Занавес рухнул-
Тысяча глаз...
Вены набухли-
Лопнут сейчас.
Это не сцена...
Все не напрасно...
Слышишь, палач?
Где-то в партере
Стоны и плач...
Давленье артерий
Не вылечит врач,
Но все не напрасно...
Нет здесь актеров-
В этом раю
Тени умерших
Песни поют...
Это танцуем мы на краю
И тени умерших.
Дрожащие руки,
Вспотевший лоб-
Вытерпел муки,
Прошел через гроб,
Вычистил душу,
Дальше жить чтоб,
Вышел на сушу-
Вычистил душу....
31октбря 1997г.
Две свечи.
Две свечи на ветру все горят и не гаснут.
Вот, казалось бы, все, только свечи горят.
Кто-то скажет, что это бесполезно, напрасно,
Только так дураки говорят...
Две свечи на ветру- кто зажег их не знаю.
Да и разве в том дело: кто это сумел?
Я ладонями их, как могу, заслоняю,
Только ветер сильнее уже засвистел.
Ветер воет- их пламя, как птицы,
С фитилем распрощаются и улетят.
Две свечи на ветру, может это мне снится.
Две свечи- две судьбы, не сдаваясь горят.
Ветер стих, понимая, что все бесполезно,
И ушел за бугор веселиться с листвой.
Две свечи догорели, вспыхнув помпезно,
И меня обернуло всего темнотой.
Я стоял в темноте и мне показалось,
Что с тобой две свечи мы на ветру...
Мы сгорели- от нас ничего не осталось,
Только капельки воска найдут по утру...
1997г.
* * *
Зеркала простынями завесили,
Запалили десяток свечей,
Покрестились и головы свесили,
Помолчали о доли своей...
Гроб стоял в середине комнаты,
В нем, казалось, спит человек-
Неподвижно губы сомкнуты,
На глазах пелена тонких век.
На груди сцеплены руки-
Так и кажется , встанет вот- вот,
Но лежит ни вздоха, ни звука...
Час проходит...Другой...Не встает.
Вот лежит он в саване белом,
Голоса приглушенно шуршат...
И не видно в окне запотелом
Как плывут облака не спеша.
Лишь вчера он дышал и смеялся,
А сегодня- застывшая плоть.
Погребения час тихо подкрался.
“Упокой его душу, Господь!!!”
23-24 октября 1997 г.
Сад.
Я и садовник, я же и цветок.
В темнице мира я не одинок…
О.Э. Мандельштам.
В моем саду растет цветок.
Его бутон еще не распустился,
Но видел я, как красный лепесток
Из панциря зеленого пробился.
Под градом мой цветок не сник
И ветром его стебель не сломало.
Со временем к несчастьям он привык,
А было их вокруг не мало.
Чужие руки думали сорвать,
Но искололись в кровь его щипами-
Великое уменье выживать
В моем цветке накоплено с годами.
Я долго думал, в чем секрет?
Когда цветок раскроется, то вскорости завянет…
Зачем цвести? Ведь смысла нет…
И кто о смысле что-то знает?
И понял я, что жизнь и есть мой сад,
И в нем цветком я распускаюсь,
Корнями в землю я впиваюсь
И солнечному свету рад…
В моем саду расцвел цветок…
1997г.
* * *
Я могу быть грязным,
Я могу быть чистым,
Я могу быть злобным,
Я могу быть добрым,
Я могу быть кислым,
Я могу быть сдобным,
Я могу быть бедным,
Захочу- богатым,
Я могу быть громким,
И могу- невнятным,
Я могу быть свежим,
Я могу быть мертвым,
Хочешь- буду нежным,
А обидишь- черствым,
Я могу быть чистым,
Я могу быть грязным-
Я могу быть разным…
1997г.
* * *
Давай немного о любви с тобой
Поговорим,
В которой мы, не зная сами, давно
Горим…
Нам в этой бездне бесконечной о ней лишь
Петь…
Обнять друг друга, как можно, крепче
И умереть.
О сколько раз в объятьях этих мы умирали
Нам не счесть-
Мы головы теряли, сердца свои и честь…
И честь.
Любовный жар и тел сплетенье в одно…
В одно.
Как затяжной прыжок- паденье на дно…
На дно.
И нет ни боли, ни отчаянья и все,
Как сон
Во время тайного венчания под колокольный
Звон,
Под еле уловимый запах фимиама
И певчий хор,
Под шум прибоя океана с дыханьем
Гор…
Когда земля к ногам вернется
И солнце с ней,
Я верю, что любить мы будем
Еще сильней….
1997г.
* * *
Ничего, вроде, не изменилось,
Только что-то поверьте не так-
Я к окну подошел и ,как будто мне снилось,
Все кругом белым-белым покрылось:
И дома, и деревья, и парк…
Вроде, дождь лил всю ночь и стучался
В наши окна, мешая заснуть…
Этот дождь первым снегом остался,
ОН светился, ОН улыбался…
И мне стало светлее чуть-чуть.
Может быть, ОН растает- неважно,
Ведь еще не однажды
Выпадет снег…
Этот первый ждал в городе каждый,
И все было, как в детстве однажды
Белый-белый, первый-первый,
Долгожданный,
Неустойчивый снег…
27.10.97г.
* * *
Анна снежная- Снежанна
Со взглядом девственно туманным,
Как полдень зимний холодна,
Везде одна, всегда одна…
А бледность рук и пальцев дрожь,
Ни слова ни сказав пройдешь…
Ах, Анна Снегина, как у Есенина,
Словно капель зазвучала весенняя,
Словно улыбкой лицо расцвело,
Словно куда-то меня занесло.
Звучное зимнее имя Снежанна
Ворвалось в эту песню нежданно.
Холодом веяло, согрело капелью,
Жаром сожгло, остудило метелью…
1997г.
* * *
В тисках любви зажатый крепко,
Изнемогал я день за днем.
Меня несло, кружило щепкой
В пучине страсти, жгло огнем…
Она ж, как в карты, мной играла
С улыбкой странной на губах
И, как палач, меня пытала,
Но я тогда не ведал страх…
Из шкуры рвался я,
Чтобы она была моя...
1997г.
* * *
В этой комнате гадко и сыро,
На столе крошки хлеба и сыра,
Опустевшая тара с наклейкою “ Водка.”,
Пожелтевшая на солнце газетная сводка.
И опухший с похмелья мужчина,
Вчерашний окурок смолящий так чинно,
В помятой дырявой рубахе и спьяну
Следит как муха ползет по стакану.
А рядом невзрачной потрепанной галкой
В постели лежит его приживалка.
Обоим им мерзко все это.
Врывается в комнату вонь туалета.
И вид немытой посуды,
И грязные вещи повсюду…
А как было трудно с этим смириться,
И мысль посещала скорей удавиться-
Да вот ко всему привыкаешь,
И стыд совсем забываешь…
Мужчина докурит окурок,
Посмотрит на женщину хмуро…
“Куда же, скажи, нам деваться?…
Ведь просит душа похмеляться…”
22 октября 1997 г.
* * *
Когда б все было так, как хочешь.
Когда бы в жизни все, как надо,
И исполнялось все- что только не попросишь,
И добрый друг всегда бы рядом…
Тогда бы не было желаний
И жизнь была б однообразна…
* * *
Синяя комната, синие стекла,
Буйно помешанный , рубаха промокла.
Руки и ноги к кровати пришиты,
Глаза от усталости плотно прикрыты.
Заперты двери- вакуум в комнате…
Кто вы и что с вами? Вряд ли вы вспомните.
Громом расколот надвое череп…
Кто-то ползет- он гадок и черен.
Как бы рукам обрести свободу-
Не проползти тому, точно, уроду.
Но, почему-то, опять пронесло-
Видно, счастливое нынче число.
Вот шестикрылый влетел санитар,
Вставил иголку и выпустил пар.
Галлюцинации, галлюцинации…
Кадры из жизни- памяти станции.
Скоро стемнеет в синем окне,
Высохнет пот на дрожащей спине.
“Вы успокоились, спите покуда.
Завтра вас выпустят, верно, отсюда.”
1997 г.
* * *
Они горели- их жизнь мотала,
Они сгорели - и все пропало…
* * *
Я по парку пустому бреду,
По надеждам опавшим…
Я совсем не в бреду-
Просто, с виду уставший.
Молчание.
Повисло в воздухе орудьем палача…
И ни движения , ни звука.
На теле легкая парча,
Как не залеченная мука.
И в недосказанных словах
Осталась истина и вера.
А пыль мгновений в головах,
Как исключительная мера.
Не пустота, но вакуум.
Обрывки не испитой страсти,
Отяжелевший страшный ум
И козыри крестовой масти.
Разряженный немой эфир
Избитой в кровь зубастой ласки.
Слащавый на губах зефир
И тяжесть на щеках железной маски.
Но, словно гром из-под воды,
Нарушена граница словом.
И нет предчувствия беды.
Мы разговор продолжим снова.
1997 г.
* * *
Хлюпает под ногами ,
За ночь выпавший снег…
Асфальт кровоточит ручьями-
Раненый человек.
Дома, автомобили
Белым припудрены…
Деревья нелепо застыли-
Видят страшные сны.
1997 г.
* * *
Простите мне мою усталость
И голос медленный, как мед-
Во мне надежды не осталось
И сердце превратилось в лед.
Как будто отпылал…Пожарным слава!!!
И только дым в моих мозгах,
Напоминает, что у меня есть право
Вновь разгореться на риск и страх.
1997 г.
* * *
Я видел сон в живых картинах,
Когда пробила небо полная луна…
Вдруг трупами в сырых квартирах
Земля была населена…
И снится мне тупая боль-
Как будто ногти удалили,
Из пальцев хлещет кровь столбом
И поднимается ко мне из пыли
Двойник мой с рассеченным лбом…
Он что-то шепчет мне несвязно
И машет сломанной рукой,
Вокруг противно, мерзко, грязно-
Вот сон приснился мне какой…
1997г.
Ты в больнице.
Ты в больнице, в светлой и чистой палате.
Скоро будет обход и появится врач.
Здесь тебе не нужны ни костюмы, ни платья,
И ты хочешь заплакать, но , прошу я, не плачь…
Ты в больнице…Здесь другие бытуют порядки-
Завтрак, обед, отдых, полдник, ужин и спать…
У тебя, не печалься, все будет в порядке-
Так сказал тебе врач, ему не зачем врать.
Ты в больнице… А в городе праздник-
В разноцветных гирляндах деревья, конфэти на земле,
Запевает мелодии ветер проказник
И от песни его не тебе веселей.
Вдруг вздохнет тяжело пожилая соседка,
Вспомнив мужа-пропойцу, детей,
Сядет черным пятном ворона на ветку,
Ветка сильно прогнется под ней.
Ты в больнице… И уже все заснули,
Пожилая соседка негромко храпит…
Снова слезы в глазах навернулись…
Успокойся, родная, поспи….
1997г.
На кладбище души моей.
На кладбище души моей покой:
Шумят деревья там над тихою рекой,
Растет трава и птичьи голоса
Поют, куда-то тянется дороги полоса.
И кто-то по дороге той неслышными шагами
Проходит мимо вечерами
С печальной песней на устах
Вся в черном- от того, наверное, чиста.
Она покрестится тихонько в сторону мою
И птицы чуть нежнее запоют,
И зазвенит прозрачнее листва,
Молитвы зазвучат отчетливей слова.
Взмахнет крылом ее рука,
Блеснет на солнце тихая река,
Уйдет, на горизонте точкой станет,
Как облако, в конце концов растает.
На кладбище души моей светло
И боль куда-то унесло…
2 октября 1997 г.
* * *
С утра шел снег. Он падал вертикально вниз
И саваном стелил асфальт и крыши,
А я готов был выносить любой каприз,
Который бы ты выдумала, слышишь…
Я знал, что ты коварна и опасна,
Но ничего не мог поделать.
Забыть тебя хотел напрасно,
И вот смирился со своим уделом.
1997 г.
* * *
Ночью роились рифмы
В голове моей спящей,
Их мне шептали нимфы
Голосами, как струной звенящей.
Я их вязал в куплеты,
Ворочаясь в постели.
Оды, стихи, сонеты
В мой мозг с размаху летели.
Так мне всю ночь казалось,
Что я творю шедевры…
Ночь далеко осталась-
Были ни к черту нервы.
1997 г.
Вариация № 1
А по лесу все дубки, дубки…
Вдалеке фальшивый стон дудки.
Вот касание льда твоей руки,
А в глазах цветы-незабудки.
А болота мрачны и зыбки-
Оступишься, просочишься, как в губку…
Дрожит форма твоей улыбки-
Видно, не понимаешь шутку.
Город дарит нам гудки, гудки,
А твои движения плавны и гибки.
Этим летом срубят наши дубки,
Распилят и может сделают скрипки.
1997 г.
* * *
Играли мы со смертью в поддавки-
Своих друзей легко ей отдавали,
И в этой мясорубке, в этой давке
Мы меньше находили, чем теряли.
Надгробия росли, как от дождя,
Наш путь слезами окроплялся,
А жизнь неслась, как талая вода,
Со всеми теми, кто еще остался.
И этих скоро тоже не найдешь
В своей квартире за горячей чашкой чая…
Ты на звонок открыть пойдешь,
Откроешь, а за дверью темень гробовая.
1997 г.
* * *
Сердце ноет, как скрипка,
Но о чем не поймешь.
Собирая ошибки,
Все живешь и живешь,
И советам не внемлешь,
Все пытаясь понять.
Утомился, подремлешь,
В жизнь ныряешь опять,
И опять ошибешься
В ком-нибудь в сотый раз,
И опять поклянешься
Быть умней, чем сейчас,
Но все вновь повторится-
Ведь до смерти учись-
Лишь легко говориться,
Но нелегкая жизнь.
1997 г.
* * *
Еще не грянули обычные морозы
И в лужи превратится талый снег,
А на твоих щеках уж распустились розы
Такие, что свежее всех…
* * *
Я- корабль в бурю разбитый,
Реи сломаны, нет парусов…
В этом мире я всеми забытый-
Не найти мне родных берегов.
Мое тело ласкает прибоем,
Крики чаек, соленый песок…
Может я и смирился б с покоем,
Только мысли летят на Восток.
Там родная спокойная бухта,
Там до боли свои берега,
Там, как вечность, застыла минута,
И минута мне та дорога…
Снова вижу себя я, как прежде-
Треплет парусов ткань легкий бриз,
Капитан весь в парадной одежде,
Брызги волн и прозрачная высь…
Я- корабль в бурю разбитый,
Реи сломаны, нет парусов.
В этом мире я всеми забытый-
Не найти мне родных берегов.
1997 г.
* * *
Там, где тянутся к небу холмы
И застыл в удивлении дуб-истукан,
Мы стояли на грани зимы,
Завернувшись в плотный туман.
Девять тысяч смертей нас с тобой не нашли,
Десять тысяч зверей мимо нас пронеслись…
В том тумане мы веру с тобой обрели-
Покрестились и обнялись…
Ближе к концу 1997 г.
