Две cчастливые, мокрые, гадкие, серые мышки,
Грязной палочкой в нервной, холодной руке,
Что-то пишут, и пишут, в почерневшей чернилами книжке.
И листочки пускают лететь, с ветерком налегке.
Только ржавая жесть… Клочья шерсти в усах телевышек,
Дрожь в холодных хвостах обезумевших проводов…
И кому они пишут, эти странные серые мыши?
Кто узнает, услышит, кроме диких, безмозглых котов?
И ни сном ни гадают, не знают, что выше
Их кошачьих утех в дымоходной трубе,
Выше ржавых перил, их занюханной, зассанной крыши,
Что-то есть, что так нужно мне и тебе.
К носу – нос! Потеплее надышим!
Пусть нас ищут коты, и слезя, и стеня!
Не оставим писать. Две счастливые, храбрые мыши!
В груде глупых стихов и тряпья...
Для тебя и меня,– Что-то есть выше крыши!
У тебя и меня,– есть секрет…
Только кажутся серыми, белые, белые мыши !
А вообще-то, на свете – ни одной серой мыши и нет!
Для тебя и меня,– Что-то есть выше крыши!
У тебя и меня,– Кто-то есть!
Что-то есть, чем живем, что мы пьем, чем мы дышим.
Для тебя и меня! – Кто-то есть!
Крыши ржавая жесть… Клочья шерсти в усах телевышек.
Раздирающий душу, плач, и скрежет зубов!
И, немного повыше,– (как два ангела, белые-белые!)
Летящие, летучие мыши!
Две воскресших души на фоне ночных облаков…