Промо
-
"Некрополь" (поэма по произведениям Г.Ф.Лавкрафта)
615 / 0 / 14 лет«НЕКРОПОЛЬ»
- 1 -
Дорогою, доступной всем ветрам,
Я огибал заснеженную гору,
Сверкал, маня к себе, Альдебаран,
Взойдя на небосклоне в эту пору.
Был вечер накануне Рождества,
Кружился снег, неторопливый, редкий,
Я начинал все с чистого листа,
Стремясь туда, где жили мои предки.
В тот город, где начало брал мой род,
Он триста лет стоит на побережье,
Внимая песням неспокойных вод,
Они – как триста лет назад – все те же.
Спешил сюда, в далекий этот край,
Чтоб праздновать с семьею и друзьями,
Не Рождество пришло, пришел Юл-Райт,
Забытый, погребенный временами.
Я знал о нем всю жизнь, но никогда
Не выставлял зевакам свою душу,
Не раз подстерегала тех беда,
Кто говорил о том, о чем не нужно.
И вот, стараясь выполнить завет,
Пришел я в город вечером глубоким,
Я помню все, что скрыто толщей лет,
Ведь помнить все дано лишь одиноким…
Моя семья – надгробья без имен,
Мои друзья – бушующие воды,
Я отдал жизнь за бесконечный сон,
Я отдал смерть, чтоб получить свободу…
Мой город у подножия горы,
Он снился мне, лишь стоило забыться…
Строенья, что немыслимо стары,
И крыш остроконечных черепица.
Крутых и узких улиц лабиринт…
Вот – церковь, чуть вдали, на возвышенье,
И кладбище, где прах холодный спит,
Не получив последнего прощенья.
Давно под скрип веревок город жил,
И пепел от костров летел по ветру,
Но новый век легенды приглушил,
А предрассудки сжил почти со света.
Лишь островки полуистертых плит
Виднеются едва мне из-под снега…
Тот страшный век блаженно позабыт,
И вот я возвращаюсь из побега…
Там бьется море в берег тяжело,
Оно – свидетель, вечный очевидец,
И сколько бы столетий не прошло,
Оно запомнит все, что ни увидит.
И сохранит в себе; лишь иногда,
Когда всезнанье вырвется наружу,
Вдруг заревет холодная вода,
На волю выпуская чьи-то души…
Пришел Юл-Райт, пробил его канун,
И я шагал, вступая в старый город,
Мне страх свои ладони протянул,
И сердце охладил могильный холод…
На улицах пустынно… Тишина…
И не слышны веселые напевы,
Но льется свет из каждого окна…
…Мне нужно на Грин-лэйн… Седьмой дом слева…
- 2 -
Повсюду – занавешенные окна,
Ступеньки и дверные молотки,
И - ни души… Ну, что же, как угодно –
Где есть сплетенье тайн, там нет тоски.
Я изучаю трещины построек,
Что здесь уже стоят который век,
А ветер, что в трубе каминной воет,
Играет с флюгером и вниз швыряет снег.
Где жители? Рождественским молитвам
Здесь предаваться вряд ли будет кто,
Ведь время проиграло свою битву,
И обратилось попросту в ничто.
Вот этот дом. Такой же, как и прежде…
Такой же древний, как и все вокруг,
И, замерев в немыслимой надежде,
Я постучал… Кто выйдет на мой стук?
# # #
Меня здесь ждали, и хозяин,
Радушно встретил у двери,
И мы, раскланявшись вначале,
Захлопнув дверь, стоим внутри.
Но был он нем… Напомнив жестом,
Что еще время не пришло,
Он предложил мне свое кресло,
А сам уселся за столом.
Трещали свечи в полумраке,
Бил в окна ветер без конца,
А я, как сделал бы и всякий,
Глаз не спускал с его лица…
Оно казалось неподвижным,
Похоже на застывший воск,
И взгляд, лишенный всякой жизни,
Таил в себе немой вопрос…
- 3 –
Минуты шли; я чуть не заскучал,
И вдруг увидел книгу возле кресла,
Хозяин только что ее читал…
И я над ней склонился с интересом.
Потрепанный и древний переплет,
Названья нет, а строки – на латыни,
Я глянул на хозяина – кивок,
(Он мне знаком… Но как же его имя?)
Я в руки взял тяжелый старый том,
И углубился в чтение спонтанно,
Молчит хозяин, дремлет старый дом,
А автор говорил о чем-то странном:
«…Не углубляйся в подземелья там,
Где земли пропитались темной силой,
Где не дано сказать ничьим устам,
Где неживое выживет в могилах.
Порочен разум, тот, что безголов,
Он, умерев, войдет в другое тело,
Не уходя из гробовых оков,
А продолжая начатое дело…
Собой кормя могильного червя,
Его он учит, в нем и воплотится,
Росток из тлена тянется, скользя,
И на поверхность может возвратиться.
Научится ходить, кто ползал там,
Где корни пропитались мертвечиной,
Где не дано сказать ничьим устам,
Ведь речь уходит следом за кончиной.
И счастлив город, где не жил колдун,
А если жил – то прах его развеян,
Не верь ему – ведь канешь в пустоту,
И погрузишься в хаос – будь уверен…»
- 4 -
На город смотрят тысячи светил,
И он в себя вбирает их мерцанье,
Теперь ты меня в тайны посвятил,
Которых нет ужасней в мирозданье…
Из всех дверей наружу шли они –
Фигуры в необъятных балахонах,
И растворялись в призрачной тени,
Бесшумные, подобные фантомам.
Я влился за хозяином в толпу,
Где ни один не произнес ни слова,
Проклятие… Куда же я иду?
Какой конец скитаньям уготован?
Бесформенных, безмолвных прихожан,
Процессия стремилась к старой церкви,
Вдоль кладбища теперь мой путь лежал,
Где к небу в темноте тянулись ветви…
Я бросил взгляд туда, где снежный наст,
Скрывал надгробья белым покрывалом,
Откуда смерть ощерилась на нас,
Где жизни нет ни края, ни начала.
Весь город шел, чтоб праздновать Юл-Райт,
И Сириус шептал мне с небосклона:
«Доверься мне: иди вперед и знай –
Тебя здесь помнят, и теперь ты дома…»
Хозяин нес в руках тот самый том,
Где почерпнул я мудрость преисподен,
Зловещий древний «Некрономикон»,
Столь чуждый человеческой природе…
Их сотни; прихожане, не спеша,
Входили в церковь; медленно, безмолвно,
И очередь теперь моя пришла…
Я слышал, как вдали шумели волны…
- 5 -
Ступени вниз, хозяин впереди,
Далекий отблеск фонарей на стенах,
Коль путь не знаешь – лучше не идти,
Но я иду, и кровь густеет в венах.
Шершавый камень, сырость, воздух сперт,
Стучали капли, холодели пальцы,
Безмолвствуя, процессия идет,
Туда, где должен праздник состояться.
Все глубже... А потом куда-то вбок,
Под гору, в недра адского соблазна,
Мы все придем на место точно в срок,
Чтобы воздать хвалу тем, кто неназван…
И вот вдали другой неверный свет,
Но не фонарь – свет пламени без дыма,
Подземный мир, готовый дать ответ
Открылся мне… Юл-Райт – тебя во имя…
# # #
Шипела маслянистая река,
Как смрадная зияющая рана.
Из бездны вытекавшая века,
Чтоб влиться после в недра океана.
Бил в своды лепрозоидный огонь,
Из трещины, открывшейся поотдаль,
И звуки – то ли крики, то ли стон,
А может флейты сатанинский вопль.
Гигантские и бледные грибы
Росли на берегу реки забвенья,
И мы, ее послушные рабы,
Вокруг огня столпились в иссупленьи…
Вот он: обряд бездымного огня,
Мы воздадим хвалу солнцестоянью,
Юл-Райт пришел, он долго ждал меня,
Чтоб поменять все данное местами…
- 6 -
Огонь, не дарящий тепло –
Но холод и смерти дыханье,
Казалось, столетье прошло,
В уродливом том ликованье.
С хозяина спал капюшон,
В разгар демонической пляски,
Зеленым огнем освещен…
Блестела бесстрастная маска…
И вот я услышал: во тьме
Захлопали крылья как-будто,
Хозяин метнулся ко мне –
И маска упала со стуком…
Откуда-то из адских бездн,
Летели крылатые твари,
На спинах их всем хватит мест…
И пришлые их оседлали.
Один за другим уносясь,
Летели во тьму прихожане,
А я, ото всех отстраняясь,
Взглянул на зеленое пламя:
В нем мне улыбался сам Ад,
И я, оттолкнув чью-то руку,
Отвергнул кладбищенский хлад,
И бросился в воду без звука…
Меня поглотила она,
Сомкнулась и вниз потянула,
И я не увидел тогда,
Как пламя порывом задуло…
Хозяин взмывал уже вверх,
Держась за загривок урода,
Лицо… Это был белый червь…
Что жил на костях внутри гроба…
- 7 -
…Колдун, собой вскормив червя,
В нем воплотится и воскреснет,
И то, чему свидетель я –
Всего лишь шаг к великой бездне.
Мой город проклят навека;
В каминных трубах ветер воет,
Меня же темная вода
Потянет вниз и успокоит.
Мой предок звал меня с собой,
В тот край, где тлен и холод склепа,
Но я сбежал, и выбор мой
Есть выбор, все же… человека…
И пусть со мной умрет мой род,
И не придет на землю боле,
В пучине леденящих вод
Я растворюсь по доброй воле…
Перед глазами несся текст
На исковерканной латыни…
… Я ухожу… Теряю вес…
… Тебе, Юл-Райт… Тебя во имя…
«…Порочен разум, тот, что безголов,
ОН, умерев, войдет в другое тело,
Не уходя из гробовых оков,
А продолжая начатое дело…»
17-20 февраля 2009 года
