На замерзшем огне тонких пальцев следы,
Обжигали «кресты» чьи-то руки.
Мы искали себя, не сумели найти,
Как слепые щенки свою суку.
Стрелы – были слова,
Кровью красной – вино,
И лизали мы раны устало.
Что случилось потом?
Мы сложили мечи.
Почему нас осталось так мало?!
Стреляй в меня дважды, чтоб наверняка.
Стирай меня заживо и навсегда.
Навсегда, все сгорает бесследно.
И ты и я…
На холодном земле ты лежишь в полусне,
Кровь струится по бархату кожи.
Смотришь пристально вверх, где кружит воронье,
А из глаз твоих катятся слезы.
Рядом, жадно дыша, я глотаю туман,
Что разбит над росистой травою,
Я избит и отравлен, и врезан и пьян,
В затянувшемся бое с тобою.
Стреляй в меня дважды, чтоб наверняка.
Стирай меня заживо и навсегда.
Навсегда, все сгорает бесследно.
И ты и я…
На замерзшем окне тонких пальцев следы,
Не нашедших себя и пропавших.
Стрелы сломаны все, и испито вино,
Целься точно, стреляй в меня дважды!