Владимир Кристовский – человек-путешествие. Судьба забрасывает его в разные миры и жизни, как будто берет на слабо: «А это сможешь?». И он, как порядочный герой этой приключенческой трагикомедии, конечно же, справляется и побеждает. Володя Кристовский – это такой синтез русского бродяги-музыканта широкой души и маленького принца, пытающегося отыскать свою планету.

Владимир, о многом бы хотелось с Вами поговорить. Давайте начнём с кино. 19 апреля в прокат выходит фильм «Свидание», в котором Вы сыграли свою первую главную роль. Как это – быть эпицентром комедии?

Владимир Кристовский: Главная роль – это совсем не то, что второстепенная. Когда я снимался в эпизодах, я до конца не понимал, как затягивает этот процесс. Было много работы, меня очень много в кадре, много приходится придумывать. Мы снимали фильм летом, где-то полтора месяца, и я так вжился в процесс за это время, что потом было трудно жить без съемок.

Хотите ещё где-то сняться?

Владимир: Конечно, хочу!

А были уже какие-нибудь новые предложения?

Владимир: Были. После «Свидания» я снялся ещё в одном фильме, но не в главной роли. Фильм называется «Клуши», снимал Александр Котт. В нем как раз Лиза Боярская и Миша Горевой участвовали. Я сыграл там миллионера, который живёт на Панаме. По сценарию я подвозил на яхте до клуба основных героинь.

А кого интереснее играть: самого себя – музыканта, миллионера или просто обычного парня?

Владимир: Всё что угодно, но не себя. Себя играть скучно. Интересно, когда есть что играть. Или, например, когда у твоего героя интересные задачи, он попадает в забавные ситуации.

А что Вам больше всего понравилось в съемочном процессе?

Владимир: Забавно играть пьяного, делать трюки на мотоциклах (в фильме было много погонь), забавно было прыгать из окна. Всё делал сам, без каскадёров. Вообще у нас было весело. Мы старались от всей души. Мы сами получили массу удовольствия. Надеюсь, зрителям тоже понравится.

Вы много чем занимаетесь – музыка путешествия, актерская деятельность, мотоциклы. А есть какая-то мечта, планы?

Владимир: Так получилось, что все, с чем я сталкиваюсь в жизни, мне интересно. Вот такая дурацкая черта. У меня всё время какие-то идеи – бредовые. Я учился летать на самолёте, ездил на танке, занимался стрельбой, ходил под парусом. С парашютом прыгал – неудачно. В смысле – не понравилось.

Вот Охлобыстин чуть ли не в президенты недавно подался. Собираетесь ли Вы осваивать социально-политическую сферу?

Владимир: Нет, политикой я не хочу заниматься. Никакое кресло в правительстве мне совершенно не нужно. Я хочу быть свободным, заниматься тем, что мне интересно и максимально не зависеть от внешних факторов. Я понимаю, что это абсолютно не возможно, но стремлюсь к этому.

Давайте поговорим немного о вашей музыке. Ваша музыка – это что?

Владимир: Мне кажется это больше поп, чем рок. Есть песни, которые однозначно попадают в жанр шансон, это песни под гитару. В разных альбомах – разные песни. Есть регги, шансон, есть композиции с уклоном в рок, но не рок в чистом виде. Вся эта музыка – массовая.

Сюжеты Ваших песен берутся из жизни или «из головы»?

Владимир: Как правило – это фантазия автора. Некоторые песни пишутся на фоне каких-то событий. Причем чаще всего это плохие события. Хорошо пишется обычно не в самые лучшие времена.

А сложно писать? Что вдохновляет?

Владимир: Писать очень сложно. Ничего не вдохновляет. Бывает, есть настроение, а бывает, что и нет. Это не зависит от внешних факторов или определенных условий. То есть нет такого, что обязательно должна быть большая комната с пальмой посередине, только в ней будет озарять вдохновение. Это просто состояние души, чаще депрессивное. Ни с того ни с сего, по независящим причинам.

Пишете на салфетках?

Владимир: На салфетках?.. Сейчас уже не на салфетках – на «планшетнике», все переходит в цифровой формат.

А сами себя кем считаете: актером, художником, певцом, свободным путешественником?

Владимир: В основном музыкантом, конечно. Этакий поэт-песенник.

А что такого в этой музыке? Почему именно музыка?

Владимир: Я не знаю. Это тоже по независящим от меня причинам решилось. Много раз собирался бросить музыку, еще когда жил в Нижнем. Какое-то время даже жил без нее. Но в какой-то момент меня что-то начинало грызть изнутри. Наверное, осознание того, что я не делаю то, что должен делать. И самое больше счастье, как это ни странно звучит, доставляет мне именно работа. Я что-то написал, что-то родил – этот момент приносит мне самое большое эмоциональное счастье. А когда я долго не пишу, при всей, в принципе, не самой серой жизни, я чувствую себя несчастным. Я понял для себя, что это мое призвание и именно этим я должен заниматься.

А кому первому показываете то, что написали?

Владимир: Жене, конечно. Она мой самый жестокий цензор. Хотя вообще самый первый цензор у меня – я сам. Потому что мне очень трудно понравиться. Мне практически ничего не нравится. Я очень критичный человек. Попадается какая-нибудь строчка, которую я не считаю совершенной – и все, вся работа останавливается. Буду искать наилучший вариант, пока не найду.

То есть все, что Вы написали, Вы считаете абсолютно идеальным? Неужели ни одного ляпа за всю историю?

Владимир: Скажем так, мой внутренний цензор это пропустил. Может, и были какие-то промахи в совсем раннем творчестве… Вообще я к текстам очень придирчив. Жалко, что люди их не слушают. Иногда даже бывает обидно, что ты так стараешься над каждым словом, чтобы все красиво складывалось, а в итоге это мало кто замечает.

Какое Ваше самое любимое место на земле?

Владимир: Любимых мест у меня нет. Единственное, под Нижним Новгородом есть маленькая турбаза, где я вырос. Горьковское море так называемое. С этим место связаны многие воспоминания. А все мои путешествия, которые я совершал во взрослой жизни, были все по-своему интересны, там много чего встречалось. Но эмоциональной привязанности не возникло ни к чему. У меня не появилось места, где бы мне захотелось остаться жить, состариться.

То есть Вы бы не хотели уехать из России? Сейчас это так модно.

Владимир: Пока нет. Но я много где еще не был. Может быть, когда-нибудь я приеду и скажу, что вот оно – то место, где я хочу жить. Но пока что я такого места не нашел. А возможно, что и не найду никогда.

Интервью провела Настасья Кравченко.

Фото: Андрей Заикин.