Что меня понесло из весны в беспробудную осень,
в смутный мрамор дворцов, колоннад неизбывную суть?
Первым рейсом лечу, все дела безрассудно отбросив,
чтоб у Нарвской заставы в гранитное небо взглянуть.
Что-то тянет сюда, словно долг не сполна был оплачен
проигравшейся вдрызг невесёлой картёжной душой,
под кораблика-флюгера небом пронзённые мачты
над восходом подёрнутой вечно холодной Невой.
Чёрным тленом хочу, грешной тенью, на шабаш явиться
в подземельный покой, белым сумраком скрытый от глаз.
Может, всадник опять медным призраком бывшей столицы
возвестит о судьбе и помилует горестных нас.
Словно грубая ветвь, словно прут обескровленный, жёсткий,
неказистая пыль, колченогая злая метла,
одиноко брожу по его (и своим) перекрёсткам,
вспоминая, когда, ну когда же я тут не была.
Всё такое, как я, всё тревожно въедается в кожу,
всё тоскливо по трубам со ржавою болью течёт.
Этот город был мной в прошлой жизни низвергнут, низложен,
только каждой весной до сих пор он во мне восстаёт.
Истончается нить, истираются судьбы и лица,
но печальные ангелы смотрят всё также в глаза
Петербургу, открытому с новой как будто страницы
старой книги, читаемой кем-то всё время с конца.
Что меня понесло из весны в беспробудную осень,
первым рейсом лечу, всю себя безрассудно отбросив...