– Товарищ Штирлиц! Товарищ Штирлиц, просыпайтесь. – раздалось где–то рядом.

Товарищ Штирлиц, как дисциплинированный офицер, проснулся, но вида не показал, не иначе, в надежде на то, что ему это снится.

– Товарищ Штирлиц, вставайте! – таким же тихим голосом, но настойчивым тоном произнёс кто–то.

«Не иначе соседей боится разбудить. Заботливый. – подумал товарищ Штирлиц. – Нету у меня никаких соседей, хоть ори, заорись, никого не разбудишь. Значит, снится. – довольно подумал товарищ Штирлиц».

– Товарищ Штирлиц, приказываю, встать! – таким же тихим, но очень властным голосом как бы прокричал кто–то.

«На товарища Айсмана похож. – с тоской подумал товарищ Штирлиц. – Тот, тоже любитель покричать, да пошуметь. Надо вставать, не отстанет».

Товарищ Штирлиц откинул одеяло и сел на кровати, на большее сил у него не было. Перед ним стоял мужчина, одетый в военную форму и весь перепоясанный, утянутый, ремнями. На ремне, сбоку, висела кобура, не иначе с револьвером. Погонов на военном не было, петлицы были, но в полутьме рассмотреть количество шпал или кубарей было сложно, а значит, было невозможно определить его воинское звание.

– Много спите, товарищ Штирлиц. – сказал военный. Похоже, то, что товарищ Штирлиц не встал на ноги, а сидел на кровати, его вполне устраивало. – А спать, тем временем, некогда, ни по ночам, ни вообще.

– Вы по какому вопросу? – всё ещё не понимая, кто это перед ним, спросил товарищ Штирлиц.

– Не забывайтесь, товарищ Штирлиц! – строго сказал военный. – Я ваше самое главное и непосредственное начальство, а значит, единственное.

Товарищ Штирлиц кивнул головой, как бы говоря: извини, не признал, но с кровати не встал. Да и зачем вставать, если непосредственное начальство перестало требовать, чтобы он вставал дальше?

– Мы, товарищ Штирлиц, внимательно следим за твоей работой, – продолжал военный. – и очень ей довольные. Орденом тебя хотим наградить, но попозже. Для начала…

– Что для начала, товарищ военный? – не выдержал, перебил военного товарищ Штирлиц.

– Не перебивай старших по званию! – строго сказал военный и, словно вспомнив, добавил. – Ах да, извини товарищ Штирлиц. Совсем забыл, что ты давно уже в тылу врага, на задании. Но для нас, твоих товарищей, ты всегда, как живой. Обращайся ко мне, товарищ Алекс, разрешаю.

– Хорошо, товарищ Алекс. – кивнул головой товарищ Штирлиц.

– Слушай дальше. Перво–наперво, обрати внимание на Кэт, это радистка твоя, помнишь?

– Помню.

– Она хоть девица и ветреная, зато, все коды с шифрами знает. Так что, если вдруг начнёт приставать, ты уж, товарищ Штирлиц, прояви сознательность и воинскую дисциплину, не отказывай ей, потерпи маленько, тем более, совсем чуть–чуть осталось.

– Хорошо, потерплю. – опять кивнул головой товарищ Штирлиц, а сам подумал: «Катька–то, брюхатая. А от кого, неизвестно. И хрен догадаешься, а сама, ничего не говорит, молчит. Надо бы товарища Мюллера попросить, чтобы побеседовал с ней, объяснил сложившуюся ситуацию. Но, – товарищ Штирлиц почесал затылок. – особо не попросишь. Подозрения имеются, что товарищ Мюллер, будущий папаша и есть».

– Про пастора Шлага не забывай. – продолжал перечислять агентов товарищ Алекс. – Он мужик наш, можно сказать, свой в доску, но поп, а это не лечится. Так что, ты ему доверяй, но не очень, сам должен понимать, что к чему.

– Понимаю. – кивнул головой товарищ Штирлиц и вспомнил. Как они с пастором Шлагом однажды катались на лыжах, а потом, очень даже неплохо поддали в какой–то избушке, кажется, шале называется. – Согласен, поп, он и есть поп. – товарищ Штирлиц вспомнил, как пастор Шлаг отрубился на втором литре.

– Ну и конечно же, плотный контакт и взаимодействие с товарищем Мюллером. На сто процентов наш товарищ, только из соседнего ведомства, потому так мерзопакостно себя и ведёт. Ничего не поделаешь – конкуренция, хоть и здоровая, товарищеская и воинская. – вздохнул товарищ Алекс. – Орденов всем хочется, а где их на всех напасёшься? Понял боевой приказ?

– Понял, товарищ Алекс. – не вставая с кровати товарищ Штирлиц вытянулся по стойке смирно. – А приказ–то какой? Выполнять–то что?

– Какой ты всё–таки непонятливый и недальновидный, товарищ Штирлиц. – осуждающе покачал головой товарищ Алекс. – Не можешь просчитать элементарных вещей, всё тебе открытым текстом объявлять требуется. Оно конечно, объявить, язык не отвалится. А ты, дорогой товарищ Штирлиц, подумал о враге, который только и делает, что подслушивает?

– Как–то не подумал. – насупился товарищ Штирлиц. – Я почитай, круглые сутки среди врагов, привык наверное.

– Нельзя нам привыкать, дорогой товарищ Штирлиц, – на этот раз по стойке смирно вытянулся товарищ Алекс. – никак нельзя! Слушай боевой приказ!

Расслабившийся было до стойки вольно, хоть и сидя на кровати, товарищ Штирлиц, опять вытянулся по стойке смирно.

– Боевой приказ тебе, товарищ Штирлиц: помешать господину Гиммлеру и господину, как его, Даллесу, как следует снюхаться. Представляешь, чего они могут натворить, если снюхаются?

– Представляю, товарищ Алекс. Разрешите выполнять?

– Выполняйте!

– Служу трудовому народу!

После этого, товарищ Штирлиц повалился на кровать и, не накрываясь одеялом, уснул. Неизвестно, сколько он спал, известно другое: спал он крепко и без сновидений.

***

– Товарищ Штирлиц, подъём! Подъём–подъём–подъём…! Подъём–подъём–подъём…! Подъём–подъём–подъём…!

«Товарищ Алекс, я же на задании! Отвяжись! А лучше, иди, сам знаешь куда! – хоть и не хотелось, но проснуться всё–таки пришлось».

Открыв глаза, Валерка, перво–наперво, увидел будильник, специально поставленный чуть ли не на другом конце комнаты. «На Гиммлера с Даллесом, гад, работает. – подумал Валерка». Ещё он увидел свет, ровным потоком проникающий в комнату через тюль. Больше, в комнате ничего такого не происходило. Да, товарищ Алекс, тоже отсутствовал.

По внезапно вспыхнувшей головной боли и сухости во рту Валерка догадался, что сегодня понедельник, и что надо вставать. Что надо, во всяком случае, попытаться позавтракать, да, не забыть умыться–побриться и, это уж никак не забудешь, собираться на работу.