Промо
-
Пси..
917 / 0 / 17 лет / 17 летПролог
Я всегда не любил табак. Ещё когда ходил в школу, затягиваясь у крыльца, едва добирался до класса. Голова кружилась, и в душе появлялся тупой и не проходящий ужас. Курить я начал из-за
компании. Вокруг все курили. И ребята и девчонки. Ещё в далёком детстве, когда я заходил в прокуренный лифт, у меня отнимались ноги. Не знаю, почему не пытался завязать, просто не
хотел. Мне казалось, что это пройдёт. Да и когда пьёшь водку не курить очень сложно.
Учиться мне нравилось. Это было похоже на добрые детские сны, когда постоянно узнаёшь что-то новое. Проблема была в другом. Учителя. Не знаю, что было на уме у других ребят, но меня раздражало всё в этих застывших восковых мумиях. Они были далеки от нас. Жили в своём, уже далеко не детском, мире. У всех у них не сложилось что-то в жизни, поэтому они не могли поделиться с нами откровенной радостью. Учительство было чем-то вроде опоры, слегка прогнувшейся, но держащий их на плаву.
Где-то к 8 классу я определился с жизненными целями. МУЗЫКА. Не спрашивайте почему. До того как я попробовал алкоголь, в моей жизни бесконечной эйфорией была именно она. Да и алкоголь просто поставил меня не на ту дорогу. Вручил ключи от запретов и комплексов, а кайфа, настоящего чистого не подарил. Ну, если только по началу. Потом же сплошной туман, депрессии и более усиливающийся страх от сигарет. Я часто стоял у палаток, из которых доносилась музыка.
И всегда наблюдал реакцию людей на неё. В лицах 2-х или 3-х человек что-то изменялось. Они начинали оживать. Остальные проходили мимо, не осознавая подарка.
У меня был друг. С годами начинаешь задумываться над смыслом слов. И всё же слово друг никогда не употреблялось мной как что-то пустое. Обычно с детства ты вникаешь с глубину и в трогательность этого понятия. Вы когда-нибудь испытывали блаженство от похода в магазин, за спиртным для лучшего друга? А я да! Наверно мне было где-то 16, когда утренняя бутылка водки, перестала поражать и шокировать меня. Всё было в порядке вещей. Вопросов не возникало. Это было время поиска и душевного покоя. Эта сладкая тоска, оттого что тебя бросила девушка, и это счастье обсуждать как всё плохо с лучшим другом, не могли оставить нас. Мы хотели больше! Мы жгли жизнь и думали, что так будет вечно. Не задумываясь ни о чём, мы продолжали пить. Мы пили как свиньи! По правде говоря, синячил весь район. Гнилое место. Только в 23 года я смог выбраться из него. И то только благодаря моей матери. Оставшись там, шансы мои на нормальную жизнь улетучились бы.
Шу
Шу я увидел вместе с Бохой. Он был одет в китайский зелёный пуховик, абсолютно нелепый и смешной. Такого добра в начале 90-х было море. Им были забиты все рынки и магазины. Каждый 2-ой так одевался. Они расхаживали между плит туда и обратно. Боху я знал года 2. Он жил на этаж выше меня. Мы частенько разговаривали о всякой херне, случайно встретившись на площадке. Что-то тёплое и бесконечно одинокое было в его глазах. Или мне так казалось. Он был первый из всех моих знакомых, у кого не было отца.
Я подошёл к ним поближе. Огромная лужа из чёрного снега отделяла нас. С легкостью, перепрыгнув её, я оказался напротив. По-моему Шу не обратил на меня тогда никакого внимания. Боха нас познакомил и мы полезли в тёмную щель между досками. Я молчал, а Шу искоса поглядывал на меня и отворачивался. Еще тогда я заметил эту насмешку в глазах. Не то что бы он её выпячивал, просто это была его жизненная позиция по отношения ко всему. Это был его покой. Его защита от всех. Достав кусок свинца, и положив его в консервную банку, Боха начал собирать ветки. Вскоре костёр разошёлся и начал трещать. Шу сидел сосредоточенный и абсолютно спокойный. Это умение оставаться равнодушным в любой ситуации на протяжении долгих лет завораживало меня. Все попытки обуздать свой гнев и свои эмоции приравнивались к нулю. Я никогда не мог себя контролировать. Я психовал по любому поводу, и был жутко раздражительный.
Свинец начал плавиться. Внутренности акамулятора превращались в серебряные капельки
и вливались друг в друга. Боха достал пустые баллончики, разрезал их пополам и поставил донышками наверх. Бывший дихловоз или освежитель воздуха, не знаю. Затем, умело поддев раскалённую консервную банку, разлил свинец. Получились три шайбочки. Зачем мы их делали в то время, я не знаю. Это была дань моде, как брызгалки, трубки, стреляющие спицами, и магниевые бомбочки. Шу закурил. Я всегда не любил табак, а тогда меня просто затошнило, и я вылез на улицу. В детстве не знаешь, что от такой мерзкой погоды может портиться настроение. И ты продолжаешь впитывать в себя каждую снежинку, каждый гул ветра, не боясь зациклиться на одиночестве. Боха вылез первым. Я наверно минут 15 стоял один, наблюдая за крышами ближайших домов. Они казались абсолютно грустными и скользкими, поражая меня снизу. Никогда мне не было спокойно, когда я об этом думал. Казалось, что сам Бог их построил! Настолько они были идеальными, глубокими и единственными! Вскоре появился и Шу. Собрав в ладони снег, мы умылись и двинули к подъезду.
Ьоха безостановочно болтал. Широкая улыбка и большие глаза всегда выделяли его из огромного количества людей. Когда он говорил, его губы смешно слипались, прижимались к друг другу и разжимались, как во время поцелуя. Часто бывая у нас дома, Боха вызывал у отца только положительные эмоции, и я никогда не ревновал отца к нему, даже если во время нашей лесной прогулки, они начинали разговаривать чём-то своём, не замечая меня. В школе над ним смеялись и подшучивали, но он никогда ни на кого не обижался. Он просто не обращал внимания. Правда, Боха, не был тем школьным дурачком, над которым все издеваются и которого все дрочат. Поверьте – это не так. Просто добрый и отзывчивый. В моём понимании это называется мудростью. Единственный, кто мог его выбить из стен покоя и уравновешенности, был его старший брат Лик.
Забор давно закончился, а проход, даже скорее дырку, мы не видели. Мне как-то кто-то сказал, что 13 лет- самый невезучий возраст. И эти слова, как мокрая бумага, потяжелели и крепко врезались мне в голову. На улице было скучно. Быстро перепрыгнув на другую сторону, мы остановились. Сторожа никогда не показывались раньше времени. Они умели ждать. Зато потом, когда они нас ловили, у них терпение кончалось. Когда залезаешь на деревья, тебе в глаза попадают маленькие кусочки коры и на долго остаются там. Их не возможно удалить оттуда. Конечно, ты пытаешься тереть глаза, как бы выдавливая эти проклятые кусочки, но у тебя ничего не получается. Глаза начинают слезиться, ты забываешь о том что ты на дереве (причём уже где-то 3-ий этаж) и просто падаешь со всей дури на твёрдую, забитую бычками, землю. Но нам нравился такой подход к делу. Да нам это нравилось… Ну, кроме этой поганой коры, конечно. Было очень тихо. Лишь изредка огромная ветка сотрясалась и врезалась в окно Детского сада. Боха где-то надыбал яблоки, один шёл и жрал их. Шу ненавидел всякого рода ништяки и молча курил. Он сразу дал понять, что не будет есть эту отраву, даже если наступят самые голодные времена. А Бохе это было как раз на руку. Мне кажется, он всегда готов был что-нить сожрать. И не от голода, а от какой-то… Короче не знаю из-за чего. Как-то слова не могу подобрать.
Первый на крышу полез я. Я не знаю почему. Те двое остались внизу и провожали меня своими взглядами, параллельно поглядывая по сторонам. На самом деле опасное занятие шутить с пьяными сторожами. И та, крыша на которую мы собирались залезть, не казалась очень прочной и надёжной. А вот рубероид на этой крыше манил, звал и просто просился, чтобы мы его забрали. Или своровали… Называйте, как хотите. Сама суть не меняется. Этот клад нам был нужен для лесного шалаша. Хотя шалашом наш домик нельзя было назвать. Это было огромное углубление в земле. Сама мать природа помогла нам в этом. Огромная молния ударила в 2 дерева, и они упали, образовав при этом что-то вроде воронки, в которой мы и затеяли всё это детство.
Свесившись на руках на самой верхней ветке, я осторожно подполз к краю крыше и посмотрел вверх. Небо затягивало и не отпускало. В моей голове просто не укладывалось всё это божественное безумие. Я был счастлив. Ощущение, что на землю уже просто не спрыгнешь, а в небо, к сожалению, не ввалишься обжигало и страшно радовало меня. Я очутился на крыше и огляделся. Всё было завалено листьями и какой-то старой бумагой, пожелтевшей и выцвевшей наглухо. Рубероида было навалом. На душе стало совсем светло и я расслабился. Боха решил лезть вторым. Пару раз он упал на землю и заорал.
- ААА! Поганое дерево!!! Чёрт! И откуда ты такое тупое здесь выросло!??
Шу нагло ухмылялся и подмигивал мне снизу. Я тоже не смог сдержать смех и начал ржать. Честное слово, Боха был похож на уставшую цирковую обезьяну. Он бегал вокруг ствола и причитал. Штаны у него вообще порвались по швам, и не смеяться над ним было просто невозможно. Успокоившись, он ещё раз попробовал и когда в очередной раз упал на задницу, из-за сломавшейся ветки, его понесло по-чёрному. А нам как раз это вообще не нужно было. Мы и так затупили в этом детсадике и потеряли всякую осторожность. Послышался какой-то шум, и всё стихло. Боха понял, что всё это самое настоящее палево и почти в одно движение оказался рядом со мной. Меня резко передёрнуло. Слишком уж совсем тихо вдруг стало. Шу начал забираться. Очень медленно, но без каких либо падений. И тут из-за угла на него что-то полетело и врезалось прямо в голову. Он даже матернуться полностью не успел и грохнулся вниз. Мы с Бохой потеряли всякую ориентацию и тупо уставились на угол. И тут нам сразу стало ясно, что дела наши плохи и ситуация превратилась в критическую. Из-за угла вывалился в жопу пьяный и абсолютно невменяемый сторож. Как он разбил голову Шу пустой бутылкой с такого расстояния для меня до сих пор остаётся загадкой. И повалил к нашему корешу. Шу, как мы поняли, ничего не понимал и беззащитно разлёгся на земле. Меня парализовал страх. Миллионы вариантов пролетали в моей голове. Они разбивались намертво и заново склеивались, но ничего разумнее, кроме «Шу, миленький, пойми нам крышка, вставай же» мне в голову не приходило. Сторож приближался, а голова залипла и перестала думать вообще. Поплыли оранжевые круги и резко запахло скошенной травой. Такой запах меня всегда преследовал на даче. Он впивался в мозги и как мёд обволакивал все внутренности. Да, я залип. Меня стало носить по каким то просторным коридорам и подбрасывать вверх. Я потерялся. Ноги превратились в вату, а руки резко закололо. Меня выстегнуло не вовремя! Тормоз сорвал Боха. Он как безумный сиганул на дерево (слава Богу в этот раз ветки его выдержали) и оказался внизу. Это подействовало как ожог. Я мгновенно вернулся в привычное измерение и секунд через 5 орал на ухо Шу вместе с Бохой. От страха нас тресло и колотило. Шу не приходил в себя и глупо на нас смотрел. И вдруг что-то очень тяжёлое упало на мою голову, и я сложился как карточный домик. В ушах завыли реактивные двигатели, и я отрубился…
Лик любил боевики с Джеки Чаном. Он мог часами смотреть один и тот же фильм. Его просто пёрло это занятие. Как истинный боец он не разлучался с «грушей» и постоянно тренировался. «Грушей» был Боха. Сколько раз я оттаскивал Боху, вопящего и рыдающего от Лика. Сколько новых матерных слов я услышал. Меня крайне радовало моё одиночество в семье. Такого старшего брата я совсем не хотел и был рад такому повороту событий. Боха же изменить ничего не мог и единственное, что ему оставалось – это стиснуть зубы и поздно приходить домой.
Хорошо, что Лик не налегал на «синий», а то жизнь Бохи стала бы похожа на вбитые в кафель зубы и кто знает, чем бы это всё для него обернулось.
Продолжение будет!!!)(
