Промо
-
О порывах творческих
509 / 0 / 17 летКорка хлеба, облепленная сонными слепыми мухами, да пара грязных тарелок. Крохотное солнце под потолком, захватывающее, напряжённое, поражающее своей кромешностью. Свобода слова, мысли, движения...
Склеп истерики, обшитый обоями, линолеумом, известкой и прочей дребеденью.
Склеп жизни и вероятной смерти одного-единственного, на протяжении многих лет так и не изменившегося человека.
Склеп умозрительной реакции на воображаемые раздражители.
Склеп голода, холода и вечно весеннего настроения.
Склеп семидесятикилограммового существования.
Мир, объемом в полтора литра черепной коробки; мир обладания, довольствия, полный решительности, освобождённый от предубеждений громозкой системы общественной жизни. Мир достоинством в медаль "За отвагу" или в расстрельную статью за измену родине.
Кетаминовая реальность одного полоумного рантье...
***
Я один в огромной, охваченной скверным запахом одиночества, зале. Бью пустые бутылки о стены, увешанные сплошь картинами жизни и портретам предков. Рассказываю вслух смешные, неправдоподобные истории из детства зелёному фонарю под потолком; сопливые истории молодости заплесневшему дубовому шкафу где-то в сотне метров от меня; давясь отсутствием подробностей, распинаюсь в рассказе о грядущей взрослой разумной жизни.
Ржавого цвета руки пробиваются сквозь паркет в надежде поймать меня, обрести меня. Сведённые в прочные цельнометаллические ленты, мысли в бешенстве барабанят по вискам. Раскрошенная плоть едва освещённого потолка сыпется на сатанеющую с каждой долей секунды от иррациональности мыслей и ирреальности рассуждений голову. Мягкие стулья, обросшие червоподобными, судорожно извивающимися, угловатыми отросками мглистого, густого воздуха, подпрыгивают от ударов мегатонн криков об пол. Затянувшиеся непросветной плёнкой паутины, стёкла окон дребезжат, я вижу в них своё лицо, покрытое ссадинами, скалящееся жёлтыми потрескавшимися зубами.
Я один. Кидаюсь на весенней приятной раскраски кресла, крепко пахнущие сыростью, рву ногтями мякоть покрытия. Грызу растревоженные энергией мозга запястья, захлёбываюсь в кровавой массе, изверженной миллионами подкожных капилляров. Мельчайшие осколки надкушенной лучевой кости застревают в языке. Мышцы, одна за другой рвущиеся от перенапряжения, испускают болевые сигналы вдоль линии скривившегося от напруги позвоночника.
Опалённое, сведённое, заваленное гнилью мук совести тело в надрыве падает в трещины паркета. Разлагается.
Заваленный письмами без адреса журнальный столик, пропуская каждую минуту сквозь себя десятки лет пластикого существования, сжимается в улыбку.
***
Казнь состоялась в очередной раз...
Открыв глаза, начинаешь жить заново, в набитой раздольем панельной пепельной клетке "жилого помещения" квартиры. Рождение на подоконнике, прожигание лет за письменным столом, и смерть меж трещин в паркете грязной кухни. Бинт. Шпритц. Карандаш.
Цикл обращается к истокам...
Май 2006
