В тесноте привольней даже
можно жить да поживать.
И на крыше, как на пляже.
в панталонах загорать!

Так лежи себе и царствуй,
ноги шире, руки врозь...
Всё удобно пролетарству,
в барстве жить не довелось.

Возле мусорки при доме
Шарик косточкой хрустит.
Евдокия на балконе
в одиночестве грустит.

Бабка, кислых щей отведав,
смотрит пристально в окно.
Мужики козла с обеда
забивают в домино.

Пётр, Игнатий, Саня ключник,
и безногий дед Иван.
Сане видно с ними скучно,
хочет на бок, на диван.

А Григорий, нос направо,
диво чует за версту...
Наклонилась к тазу Клава,
обнажила красоту.

Вдалеке с серьёзным видом,
в галифе и с кобурой
участковый Ваня Гнидов
охраняет здесь покой.

Детвора играет в мячик,
рыжий кот увидел мышь!
А в коляске громко плачет
новорожденный малыш.

Взрослый братик первоклассник
охраняет малыша.
Ранец у мальчонки классный,
форма тоже хороша!

Этот тесный мир особый,
в нём бурлит, клокочет кровь.
У подъезда крышка гроба,
наверху в окне - любовь!

Дед играет на гармони,
письма носит почтальон.
С магазина баба Тоня
тащит рульки на бульон.

Жизни добрая картина,
Люди все - моя родня.
Вечной, кровной пуповиной
привязала ты меня.