За время пребывания в трезвом уме, мне нередко доводилось чувствовать себя свободным и независимым. Все остальное время я несу свой крест. В целом же, я отношусь к той категории граждан, чьим лицам не мешало бы придать серьезности. Хотя бы напускной. Глупее уже не стать - это точно. Я всегда нахожу более или менее разумное объяснение своему бездействию, и, в то же время, никакой убедительной причины действовать найти не могу. Я противоречив. Огромным плюсом своего существования я считаю самодостаточность. Я знаю ровно столько, сколько мне положено знать, я делаю именно то, за что мне менее всего должно быть стыдно, и, наконец, если ничего в моем существе уже нельзя исправить, то и усугублять тоже нет никакого смысла. Похоже на очерной закон природы. Мне предельно близка мною же сформулированная истина: ты тот, кем тебя натворили. Я стараюсь быть честным перед собой. Врать себе приходится только про здоровье. Другого выхода нет, так спокойнее, хоть это и парадокс №1. Идеальный вариант выхода из ситуации – признаться самому себе, что я всегда нахожусь в поисках истины. Отнюдь, пока безуспешно. Я стараюсь учиться на чужих ошибках – все равно не выходит. Свои грабли ближе к ... голове, что ли. Все мое творчество сосредоточено во мне самом и выхода наружу требует не часто. Тем и объясняется относительное спокойствие моего существа. Лишь изредка я чувствую в себе некоторые силы и мимолетное желание чем-нибудь заполнить образовавшуюся внутри меня пустоту. И, надо сказать, иногда мне это удается. Тогда наступает полупериод творческой активности, что многие называют приливом душевных сил. Дальше, конечно, наступает полураспад и распад окончательный. Так счастлив ли я? Обладаю ли я необходимым багажом материальных благ? Нахожусь ли я в нужное время в нужном месте? Себя не обманешь, лукавить нет смысла. Поэтому отвечаю – вполне счастлив. Хотя для полного счастья мне часто не хватает пеньковой веревки. Парадокс №2. Мне было изначально понятно, что никому ничего нельзя доказать. Если каждый имеет собственное суждение, то зачем лишние споры, давайте не замечать друг друга при взаимном согласии. Активность иных индивидуумов можно просто не брать во внимание, считая себя либо выше, либо в стороне. Приносить пользу человечеству только тем, что существую, я, конечно, не могу. Приносить пользу отдельным представителям иногда могу, но чаще просто не хочу. И сам не чувствую особой помощи. Эгоизм сейчас в почете. Не с меня это началось. Чаще мне бывает хреново. Именно так, потому что хреново (что само по себе еще не плохо) – это проходящее состояние бездействия, отрешенности, замученности, ненужности. А вот плохо – это острая душевная боль. Когда болит душа, то лекарства от этого нет. Тут главное не мешай, тем более не навреди. Между прочим – главная заповедь медицины. Во мне достаточно самоиронии. Ее настолько много, что я невольно делюсь ею с ок-ружающими. Окружающие становятся от этого еще более озлобленными. Это прадокс №3. В какие формы бы я не облекал собственное я, никакой формы оно не приемлет. Временами собственное достоинство становится чувством, а временами и способность чувствовать кажется единственным достоинством. Взять хотя бы чувство гордости за себя. Но это бывает не часто - пример неудачный. Удачнее звучит следующая истина: единственный недостаток человека – недостаток достоинства. Способен ли я на подвиг? Скорее да. Произойти от обезьяны и не свихнуться – уже подвиг. Вот так теория всеобщего заблуждения ставит перед нами вполне философский вопрос. По этому поводу вспоминается третья истина, в которой особо ярко выражен элемент раскаяния: по натуре я философ, по справедливости – труп. Такую черту под каждым третьим можно подвести. Не приемлю критики. Критика порождает спор. Спор убивает взаимопонимание. Отсутствие взаимопонимания – частая, но порочная практика. Вместе с тем, навязывать собственное мнение другим тоже не в моих правилах. Каждый судит в меру своих возможностей, а иметь собственное мнение, пусть даже ограниченное возможностями – святое дело. Публичность – удел натур слабых. Им или скучно оставаться наедине с собой, или страшно. Все зависит от глубины мыслительного процесса и качества мыслительного аппарата. Я не из таких, чему безумно рад. Меня не пугают собственные мысли. По крайней мере, не часто. Выражая полное непротивление идеям воспевателей гротеска, к коим я причисляю М. Твена, Ф. Кафку, М.А. Булгакова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, мои старания могут быть сравнимы с пограничным состоянием между безумием и рациональностью, и лежать в пределах абстрактной области под общим названием Явный Вымысел (или Вымысел наяву). Все чаще для выражения собственного мироощущения приходится использовать такие формы аллегории, которые не снились даже создателю Статуи Правосудия. Хотя за воображение ручаться не берусь. Очень хрупкая материя. Мир вокруг нас достаточно гармоничен, и каждый человек находится в гармонии с миром. Проблема в том, что для каждого, согласно его восприятию, существует свой собственный мир. Свой мир, например, я ассоциирую с дырой в заборе; таким недоступным кажется, то, что, вроде бы, находится под носом. Тем не менее, я продолжаю оставаться в гармонии и с собой, и с окружающими. Ну чем не парадокс №4? В мирное время намного сложнее быть человечным. Вот еще парадокс. Пятый. Только дай человеку свободу, развяжи ему руки, и жди беды. А потом попробуй, создай противодействие. И сам не спасешься и другим не поможешь. Из всех хищников в анналах живой природы почетное первое место занимает человеческое существо. При чем второе слово очень даже вписывается в контекст. В любом стаде, в том числе и человеческом, есть подлецы. Но обязательно два-три Человека на квадратный километр тоже найдется. Отнести себя к числу жизнелюбцев – значит солгать. Сказать, что жизнь мне не дорога – солгать согрешив. Мне терпимо. Я кружусь по своей жизненной орбите, и достаточно притянут к ее поверхности, чтобы не слететь с катушек. Я считаю главным предметом человечества – колесо. Вся жизнь наша – пи эр квадрат. Расшифровка допустима любая; можете начать со слова пи. Но то, что движемся мы по кругу, и даже не по первому, для меня является не секретом, а истиной. Очередной и неоспоримой. Тихими январскими вечерами, по прошествии праздников светских и православных, когда большая часть народонаселения уже состоит в нормальных отношениях со своим мозговым аппаратом, случаются чудеса. Чудеса – явление, безусловно, не частое, и стороннему обывателю, несомненно, чуждое. Редко-редко прослеживаемая связь желаний, загаданных в Рождественскую ночь и исполнением желанного в течение года, воспринимается как чудо, но чудо, обоснованное желанием. А чудеса неожиданные, происходящие, скажем так, в непредназначенное время – совершеннейший нонсенс. В последнее время безопасная вечерняя прогулка тоже является большим чудом. Чудесами окружена наша жизнь, хотя мы отнюдь за ними не спешим. Мой внутренний голос стал все чаще подчиняться инстинкту самосохранения. Конечно, я пробую скрываться под маской безразличия к собственной судьбе – то есть принимаю обычный вид. Или убегаю от себя. Я уже давно разуверился, что все окружающее приносит исключительную пользу. С каждым прожитым днем все явственнее ощущаешь себя сопричастным к каким-либо событиям. То, что единожды нам подарена жизнь, является таким кредитом, что расплачиваться за него приходится все оставшиеся дни своего существования. Те, кто не соблюдает правила оплаты – возвращает свою жизнь обратно. Не любим мы загадывать наперед. Живем и думаем, что завтра, или через месяц, или через год все будет совсем иначе. Верим в то, что утро вечера мудренее, что начинать нужно с понедельника, что следующий год будет счастливее, что еще не настало время свершать великие начинания, потому что, кто его знает, будем ли мы сами дней через триста шестьдесят пять. Такая точка зрения абсолютно логична, если рассматривать значительный временной промежуток от точки до точки. Но ничего не измениться, если временной промежуток между двумя точками сократить до минимума. Точнее, изменится многое, но почувствовать эти изменения будет сложнее. Будут они пережиты и прочувствованы. Последствием нашего сегодняшнего бездействия является бездействие завтрашнее, и так по кругу. И ведь не заставишь нас думать иначе никакими суевериями. Мы твердо стоим на ногах и каждый уверен в себе сегодняшнем. Есть еще люди хорошие. В моем понимании это звучит так: ни один хороший человек не способен причинить вреда (ущерба) любому другому человеку и всему живому, что есть на планете. Будь я немного честнее, я бы сделал небольшое дополнение-постскриптум: если любой другой человек очень этого не попросит. Так звучит демократичнее. Кстати, самое доступное определение демократии: свобода – это когда тебя пинают, и ты летишь, куда тебе угодно. Есть в наше время даже герои, а также люди, способные на подвиг. Принципиальное отличие между героизмом и способностью на подвиг, я вижу в том, что в первом случае ты уже, а во втором – может быть. Поэтому любой из нас способен на подвиг, не проявляя особого героизма. Не может родиться героя в год Козла: - говорил по этому поводу один мой знакомый друг. Таков его жизненный принцип. А вот другой мой товарищ родился в год Крысы. Однажды в свой законный Новый Год он стал двухчасовым пленником унитаза. Не убежишь от года, Крыса! Для того, что бы хоть как-то скрывать свою природную тупость мой товарищ придумал (далее цитата) «казаться невеждой». На первом этапе это такое развлечение казалось допустимым, и даже не-много походило на шутку. Дальше – все больше становилось диагнозом. Друзей не бывает много, потому что сознавать свою причастность к жизни другого человека, радоваться и грустить вместе с ним – совсем не простое занятие. Если у тебя много настоящих друзей, ты растворяешься в этом круге и зачастую можешь быть воспринят частью этого самого круга. Тем самым теряешь индивидуальность. Жизненный принцип одной моей знакомой звучит так: - Никому нельзя доверять, особенно человеку с ножом в руке... Как после этого с ней говорить о царице Савской, например? Однако это еще не все. Окончательную черту под своей репутацией она однажды подвела репликой: - Сегодня мне просто обидно, а вчера было еще и больно…. О чем она думала, когда появлялась на свет? Нашу жизнь я бы сопоставил с проездом по железной дороге. Трудные этапы (или участки) нашей жизни сродни встречающимся по дороге тоннелям, в которых невольно начинаешь испытывать трепет. Въезжая в тоннель, точно попадаешь в иллюзион, когда в первые секунды гаснет свет, а затем на экране разворачивается действие. И когда привыкаешь к постоянству движения, иллюзорность твоего восприятия нарушается громким продолжительным гудком. Опасность миновала. Так и в жизни. Всегда приходится ждать гудка. В радости или в грусти. Мне кажется, чувство грусти все-таки приятнее чувства радости. Радость, как правило, скоротечна и не постоянна. Радости не бывает много, она не бывает частой. А все проме-жуточное время занимает чувство грусти. Мы грустим, когда нам хорошо, потому что знаем, что хорошее когда-нибудь закончится. Мы грустим, когда нам плохо или одиноко, потому что и то и другое воспринимается как уязвление собственного достоинства. Мы грустим даже без причины, потому что нам не известно среднее состояние между грустью и радостью. Нам не может быть никак. Уже от осознания этого становится безрадостно. Лучшая поговорка для нас: Знал бы, где упадешь – яму бы выкопал заранее.