Трудно было удержаться, чтобы не слушать «Кино» после альбома «Группа крови». И конечно же, не петь эти песни под гитару, вино или просто подходящее настроение. Сколько раз я прослушал этот мрачноватый героический альбом? Затрудняюсь сказать. Тогда я помнил все песни наизусть. Теперь тоже помню многие, хоть уже и не все. Новое время принесло с собой новые песни. Тексты в них были сложнее и лучше, а музыка стала интереснее и технически совершеннее. Только увы: ни один роковый альбом больше не наполнил мою душу так, как в свое время это сделала «Группа крови». И ничьей музыки я больше не впитывал с такой жаждой, как музыку группы «Кино».

Последние два альбома Виктора Цоя и его честной компании между собой очень похожи. На мой взгляд. По музыке. По текстам. По стилю. По настроению, которое они создают. Ничего плохого в этом я не вижу. Просто рассматриваю их как один большой двойной альбом. Так проще. В чем-то и понятнее. Песни-то ведь похожи, кто бы что не говорил и не писал. И они — о другом. Хотя взгляд тот же, цоевский. И направление остается прежним. Только фокус переместился на другие вещи. Да и сам автор словно бы повзрослел за эти год-два. В нем явно добавилось мудрости. В последних альбомах «Кино» это слышится отчетливо.

Нам с тобой голубых небес навес

Нам с тобой станет лес глухой стеной

Нам с тобой из заплеванных колодцев не пить…

И вовсе не потому, мне кажется, что в этих песнях упоминается о смерти. Не так уж и часто. Скажем так: в меру. Вполне достаточно, чтобы не забывать: она рядом с нами. Никуда от этого не уйти. Древний латинянин был прав, когда говорил: помни о смерти. Вот Цой и помнит. Но поет о другом.

И упасть опаленным звездой по имени Солнце.

Верно. Упасть. Только упасть после того, как прожил целую жизнь. Выполнил долг. Оставил по себе память. А потом можно и упасть. Как солдат на поле боя. Это самый лучший конец, который уводит нас в вечность. И Цой это прекрасно понимает. О том и поет.

В городе мне жить или на выселках

Камнем лежать

Или гореть звездой

«Кукушка» одна из самых пронзительных цоевских песен. Недаром ее так часто поют другие исполнители. Как, наверное, и «Апрель».

А когда мы все посмотрим в глаза его,

На нас из глаз его посмотрит тоска.

Вот только почему-то после прослушивания последних песен «Кино» нет такого ощущения. Не тоска в них звучит, а другая эмоция. Другая нота. Тоже минорная, но другая. Да, правильно

И, вроде, жив и здоров,
И, вроде, жить не тужить.
Так откуда взялась печаль?

Ведь вся наша русская поэзия такая. А какой ей еще и быть, если таково наше мироощущение. Менталитет, если хотите. У русского человека. Оглянитесь на нашу историю, и вы увидите: мы же постоянно сражаемся. Если не с превосходящими силой врагами, так с природой. С неурожаем, это постоянно, климат у нас такой. Зона рискованного земледелия. Вот и бьемся. Упорно, до конца. Иначе здесь не выжить. В России, я имею в виду. И песни у нас такие же. Яростные. И печальные. Помните «Черного ворона»? Так и Цой прекрасно понимает

Что Судьбою больше любим,
Кто живет по законам другим
И кому умирать молодым.

Да, это печально. Но не безнадежно. Потому что каждый из нас

Способен дотянуться до звезд,

Не считая, что это сон.

Такова жизнь. И такие, соответственно, у нас герои. Героические. В полной мере. А еще в последних цоевских песнях, если вы заметили, живет надежда. А в затылок печали дышит радость. И вместе они образуют другое мироощущение, которое встречается реже. Это ощущение обозначается старинным славянским словом: радостопечалие. Это в равной мере взятые радость и печаль. Печаль и радость. В равной мере. На них, как мне кажется, и держится мир.

p { margin-bottom: 0.25cm; line-height: 120%; }a:link { }