Твердит обнаженная строка о давнем, о гнетущем, о разлучном для ума и сердца. Твердит она о том, что десятками ластиков было стерто из памяти и отрывков Жизни двух судеб. Кричит, не помнить, вспоминая! Ругает и пугает жаждою. Не могу поверить своему сердцу, не желаю! Неужели ты вновь, трусливое мое, бредишь о былом? Ты как смеешь терзать меня грубо так и бесчувственно? Для чего все эти ложные, давно испробованные, мысли и эмоции, вновь и вновь подсыпаешь ты мне в сегодняшнюю чашу? Давно забыла, ведь, давно ушла бесследно, дважды, трижды, десятки раз. О, сердце, как можно быть таким ненасытным? Тебе бы дистрофии, да побольше, тебе бы голодовок да пристрастий бы иных! Мне, ты пойми, так трудно после него, такого одного, других учиться псевдо-любить, псевдо-изучать, ценить, лелеять и себя всецело им дарить, дарить, дари-и-ить. Вспоминаются поэтические строки: «Мы в этой жизни любим только раз. А после ищем на него похожих…» — они не дают мне покоя, а ассоциация с ним разрушает мой покой и вовсе вдребезги. Сердце, если бы я имела возможность поговорить с тобою в кой-то веки по душам, да не слукавить, не смолчать, всю истину, как на ладони тебе поведать, я бы предпочла рассказать о наболевшем. Три года назад ты меня пошатнуло, выбросив из привычной колеи. Та встреча была не случайной, судьбоносной и блокирующей все мои привычные «хочу». Меняла меня изнутри и снаружи, пачкала бесцеремонно все мои воспоминания, что накопились до него. Он изменил меня, мои «привет, как ты, кто ты, какой ты, что для меня ты?!» к нему самому исковеркали меня всю, от и до. Я научилась насыщаться, я прекратила лишь своим одиночеством любиться, любоваться. Но становилась все менее свободней. Ведь, как оказалось позже, изучая свои предпочтения, себя, моя свобода — во мне самой, моя свобода — во вкусе мгновений одиночества. Это моя свобода, это моя позиция! Но он показал мне, как можно любить. Мы были дегустаторами своего счастья. Мы еще были скованны и малоопытны, но так желали быть уже пенсионерами в делах любовных. А ведь все приходит с опытом. Даже сам опыт — приходит после очередного нужного опыта! Мы любили друг друга, правда, любили, не фальшиво, не грязно, а просто любили. Кратко мыслями обменивались, не торопились, мертвыми хватками в поцелуях, объятьях утопали. Два львиных сердца не мечтали о мимолетных эмоциях, что сотрутся. Они приспосабливались к тому, что плыло по зову своему и течению обстоятельств. Ссорились, ругались, перешагивая через свою гордую чувственность, вновь и вновь за титул быть воедино храбро сражались. Отдышались, и снова на старт начальных желаний возвращались. Но всему свой час и свой финал. И наше время истощало себя. Мы перепробовали все методы быть вместе и порознь, мы остановились на разных развилках. Иногда, перешептываясь со своим охладевшем Я, приходится умолять его уйти в подполье, испариться, самоуничтожиться. Но никакие методы не в помощь, когда Душа терзает о былом. Так и живем. Он в своем мире, с новыми впечатлениями, событиями и той, что не сотрет меня из его памяти, а лишь войдет в сравнение. И я — в своем, таком разнонасыщенном, но таком далеком от идиллии, будто вечно пьяном, не родном. Мой мир любви, будто — не мир, если в нем нет тебя! Прости, что однажды, единожды, дважды и десяток раз, я ускользала от тебя, такого родного, такого нужного. Но ты остался лишь воспоминанием, опытом, учителем моих недосебязнаний. Благодарю тебя, и знай, люблю, буду любить.