Глава 5. Надежда. Я в отделении гастроэнтерологии, в палате №325. Смотрю лист назначения Морозовой Татьяны Сергеевны. Пациентке 35 лет. Очень интилегентное и симпатичное лицо, грустные глаза. И страшный диагноз: Цирроз… Печеночная недостаточность… Асцит… Состояние очень тяжелое. По всем признакам - это финал. Сколько ей осталось? Совсем немного… Это уже не месяцы.… Это уже недели, может быть, даже дни.… И никакой надежды на выздоровление.… Впрочем, нет, надежда есть - в ее глазах… Надежда и большое, огромное желание жить. -Доктор, ну что там? Как мои последние анализы? Я думаю, мучительно подбираю слова.… Все очень плохо.… И нет ни каких шансов. Совсем нет. -Татьяна Сергеевна, Вы не переживайте, есть небольшое улучшение. Мы будем бороться, обязательно будем. И мы обязательно победим! Ведь нас с Вами двое, а болезнь всего одна, значит мы сильнее, и мы ее одолеем! Морозова грустно улыбается: -Спасибо Вам, Алексей Михайлович! Мне обязательно надо выздороветь. У меня ведь сыночек еще совсем маленький, 4 годика ему. -А вы знаете, вера в победу – это уже половина победы. С верой человек все может. Надо только сильно верить. Я выхожу из палаты и размышляю: «Да, вера – это конечно, хорошо, но ей срочно необходим ряд препаратов. Уже сейчас, немедленно. А у нас их нет…». И я иду в отделение реанимации - больше ведь все равно идти некуда…Глава 6. Выбор Реанимация – это передовая. Здесь проходит линяя фронта, идет настоящая война. Война за человеческую жизнь. Война со смертью. Люди, которые здесь работают, видели смерть очень много раз и уже привыкли к ней. Если к этому, конечно, можно привыкнуть. Тяжелая, трудная у них работа. Сергей, дежурный врач РАО, по возрасту ненамного старше меня, поэтому и общаемся мы с ним на "ты". -Сергей, у меня два пациента очень тяжелых – мужчина в кардиологии и женщина с циррозом, вот я их истории принес. Может, возьмешь кого-нибудь из них – боюсь, до утра могут не дотянуть. Ими надо серьезно позаниматься. -Да, я знаю их обоих. Побывали они уже здесь.У меня - все забито под завязку и все такие же тяжелые, переводить в обычные палаты пока еще никого нельзя. Так, что извини. -Понятно… Знаешь, я и сам бы с ними справился, да нужных препаратов в отделениях нет совсем – все обошел. Вот посмотри, я тут расписал, что им позарез нужно сейчас покапать - просто не дотянут они без этого до утра. Сергей берет листы назначений и изучает мои каракули: -Ну, что же, правильно ты все расписал, даже добавить ничего не могу.Я улыбаюсь:- Да ты и не добавляй ничего, ты мне лучше лекарств дай немного. Мне бы только до утра.- Да ты же ведь, Алексей, знаешь, что у меня у самого с этими препаратами сложно.- Знаю, Серега, знаю.… Но очень нужно.Сергей грустно встает и роется по многочисленным шкафчикам. На столе появляются бутылочки и ампулы.- Вот - это все. Все, что могу тебе дать.- Сергей, но ведь тут только на одного хватит!- Вижу, что на одного, не слепой.- Так ведь один из них может не дожить!- Да, согласен. Может.- Так что же тогда делать? Может кому-то позвонить можно?!- Леха, ну чего ты ерунду городишь?! Кому звонить-то?! У нас такая ситуация – обычное дело. Ты просто еще не привык к этому. Ничего, привыкнешь. Это тебе не лекции в институте. Это реалии нашей медицина. Самой лучшей и самой передовой, между прочим, на нашем земном шарике. Лечи, чем есть и все. И много не думай, а то голова болеть будет. Вот у меня, например, уже болит. И вообще, иди давай, а то мне работать надо. Видишь вон мужичек после инфаркта, похоже, уходить собрался – надо им срочно заняться.- Но ведь одному же из моих пациентов точно не хватит лекарства. Как же быть?!- Да… Одному из них точно не хватит. Выбери кого-то одного – ему и поставь. И я за тебя выбирать не буду! Сам выбирай. Привыкай, давай. Ну, вот и все… И весь разговор, я озадаченный забираю лекарства и ухожу. Размышляю: «Кому из них?» Захожу в ординаторскую, думаю… Раскладываю лекарства на две кучки… Ну что же. Буду пытаться вытянуть обоих! Лекарств не хватает, но я молиться буду, сильно буду молиться… Очень хочу им помочь.Глава 7. Еще один сюрприз Ночь прошла, как обычно в беготне по этажам. И вызовы, в общем-то, обычные – гипертонические кризы, приступы астмы, у двух человек были боли в животе. Все как обычно. Всё, за исключением одного случая. В 4 утра – вызов в пульмонологию. Зина очень перепугана: -Алексей Михайлович, скорее! Тут у нас мужчина задыхается сильно! Палата 412. Взлетаю на 4 этаж. Пациент сидит на кушетке возле палаты, сильный цианоз, дыхание очень затруднено. Рядом бегает кругами встревоженная Зина. А ведь я помню этого пациента, он поступил сегодня, еще до моего дежурства. Я посмотрел его вечером во время обхода. Андрей Дмитриевич Полежаев, 42 года, диагноз при поступлении: Бронхиальная астма. На момент осмотра, во время вечернего обхода, жалобы были только на легкую отдышку. -Зина, давай для начала эуфиллина 10 кубов. И быстро! Я пока давление посмотрю. Давление в норме. Эуфиллин должного эффекта не дал. Пробую другие средства, чтобы снять приступ удушья. Зина бегает, выполняет мои назначения, а я осматриваю больного и думаю: «Да на астму что-то не очень похоже. Вернее даже совсем не похоже. Обструкция идет где-то на уровне нижней части трахеи или крупных бронхов. Слушаю фонендоскопом - справа дыхание очень ослаблено, почти не слышно его. Что же это? За пневмонию, гидроторакс тоже нет данных. Скорее всего, какое-то препятствие для прохождения воздуха находится на уровне правого главного бронха». Его история болезни пока еще совсем пустая – нет ни снимков легких, ни анализов, практически ничего нет. Ладно, главное сейчас приступ снять, а утром разберемся. Только бы не пришлось трахеостому вставлять. Я, конечно, видел, как это делается, но самому не приходилось еще. Манипуляция ответственная и довольно кровавая.… И будет ли от нее эффект, если обструкция ниже? Да… 4-й этаж, сегодня, действительно, что-то богат на сюрпризы… Долго мы с Зиной бились с пациентом, наконец, ему стало лучше. Я дождался, когда опасность совсем миновала, предупредил Зину, чтобы взяла Полежаева на особый контроль, и… побежал на новый вызов. (Продолжение следует... )