Асфальт сегодня был пятнистый от света фонарей. И она шла по этим светлым плямам, потому что делать было нечего, и эта дорога домой лучше, чем та, по дворам. Она спешила к маме. Когда девочка ступала в жёлтенький кружочек на дороге, её фигура казалась тёмным пятном на ярком полотне. Сзади и спереди никого не было – она оглядывалась. Чёрные туфли, чёрные джинсы, коричневая с заклёпками куртка, светлые волосы, портфель с бумагами и фотоаппаратом за спиной на ремне – так она себя и ощущала. Не личностью, а фигурой. Оглянулась ещё раз. Дороги сзади осталось много, и она была по-прежнему безлюдной. Она не боялась, но в голову пришла мысль: «А ну как появится какой-нибудь широкоплечий сзади?» «Насрать!» - сама себе ответила фигура, но походка всё же стала размашистее, как у мужчины. Она подсознательно имитировала того, широкоплечего. Чёрная «нока» в ладони голосом Насти Каменской послушно пела «…а может быть тебе про всё забыть, и сердце мне открыть…». Эту дребедень фигура слушала только из-за фразы «…ведь я не буду спать, если не буду знать…». Это было на неё, светловолосую и короткостриженную похоже. Туфли, прошитые белыми нитками, осторожно ступали по камешкам дороги, шаг становился всё быстрей по мере приближения к маме. И она шла, пронизывая темноту, вдыхая ночной воздух полной грудью, стремительная и нескромная, искренняя и не совсем открытая, шла домой и в то же время вперёд. И сколько перед ней таких светлых и тёмных плям, сколько воздуха, которым ещё можно дышать. Светлые волосы развевались, как в аниме, делая фигуру похожей на воробышка, портфель колыхался сзади, а туфли осторожно ступали. Куда? Да в темноту, вперёд, конечно.