Всё тот же, только без лица,Всё тот же, но уже без песенКому я буду интересен?—Всё тем же, только не певцам. Музыка… Ни великие идеи, ни гениальные слова, ни слезы, ни смех не способны передать то, о чем с такой простотой мурлычет, шепчет, голосит, хрипит, — поёт музыка. Говори, плачь, смейся — не то! Но стоит запеть, заиграть — вот тебе и слово, вот тебе и плачь, вот тебе и смех.Так чем ещё жить, чем же ещё болеть, если не музыкой?! И мы болели, я болел… Отец меня, плачущего, успокаивал пластинкой «Jesus Christ — Superstar», бабушка — колыбельные пела. Как подрос, и в деревне, и у родителей успокаивать стали одинаково – ремнём по жопе. Болезненным рос – водили к бабкам. У тех шёпот, словно музыка (в альбоме будет - услышите). Так с музыкой и познакомились.Потом общежитие. Отец – музыкант-самоучка с друзьями группу сколотил. Брал меня с собой — пел. Тихое время, неторопливое. От «цивилизации» общага лесом заслонена была. Развлечения незатейливыми были — окислилась ли палка в муравейнике, что там с мертвой кошкой в озере за день произошло?Потом гимназия и школа музыкальная по классу фоно. А хотелось флейту знать. Фоно — это сила, конечно. Но долось. Через два года тик развился: лежу на кровати, думаю, а пальцы сами играют. Дальше — хуже. Родители из «музыкалки» забрали — тик потихоньку прошел.В десять лет захотел «в церковь пойти, служить богу и людям». Читал много, много слушал церковного. Ходил на встречи с баптистами (тогда как-то мода пошла, зарубежным баптистам белорусским детям библию объяснять) Ходил, а чего не ходить, коль там соком и чипсами угощают? К четырнадцати годам строго линию провел: это — религия, а это — вера. Не хочу в церковь!В больницу угодил. Там «Гроб», Янку впервые услышал.Лицей… Мои друзья: Витя Дедов, Городецкий Слава, Новаковская Людка, Акибов Руслан. Появление настоящих друзей — постоянный и долгий праздник. Сам не понимал тогда, что делаю — взял бумагу, стал писать. Стеснялся очень этого: вывел Славку на перемене из класса, пока к укромному месту вел — вспотел, раскраснелся, остановил и стал шепотом читать, ничего не объясняя. Он: «Что это?» Я: «Не знаю. Я написал»Он: «Я не понимаю этого».Я отошел. Вроде легче стало. До этого, как заряженная пушка был, а теперь вот легче стало. Долго потом не читал. В лицее и первая любовь. Слишком она нежная, умная, открытая. Слишком впечатлительная, слишком чувственная — столько в ней всего! Столько смеха! Столько слёз! Слов не хватало её успокаивать, если уж расстроится. Успокаивал её даже про себя, даже когда её рядом не было. А про себя разве словами успокаиваешь? — Музыка… Потом слова: «Тук-тук». Это песня успокоения: женщины, друга, земли.Песня возрождения. Университет. Расставание с друзьями. Один будто остался. Ушел в книги: Маркес, Кортасар, Воннегут, Сартр, Ницше. Песня «Идеи» — песня отчаяния, высмеивания себя, всего человечества. «Моё Тихо» — жажда тишины, спокойствия, умиротворения. Здесь же, на втором курсе, на вечере творческого объединения «Натхненне» знакомлюсь с будущим баянистом первых «Калачиком рядом» — Алесем Полторацким. Алесь предложил тогда попробовать баян с гитарой совместить. Попробовали —понравилось. С импровизацией у Алеся слабовато тогда было, и придумывал я. На репетиции стала приходить одногруппница Алеся – Громова Алена. А через неделю Аленка села за фоно и проиграла нам все песни. С того дня репетировали втроём. Позже Стас Брикин (гитара) появился. Настоящий музыкант — я ему свою музыку без страха доверял. Он себя музыкой «рыл» просто. На барабаны брат мой сел — Пашка Емельянов. Песни «Тому, кто смотрит мне в глаза», «Под каждым взглядом…», «За каждой каплей с крыши…», «Иудово слово» — того времени песни. В песне «Липкие перчатки» первые два куплета — слова Алеся, в «Тише, мыши» — Аленкина музыка. Через месяц задумались над названием. Задумались на остановке, ожидая автобус. Каждый говорил своё, а надо было что-то общее. Надо было что-то, что вобрало бы в себя все варианты, что вобрало бы в себя смысл, идею. И сошлись на «Калачиком рядом». Потому что друг для друга не просто музыкантами были, а чувствовали друг друга;потому что просто невозможно жить на свете, если нет у тебя того, кто калачиком рядом;потому что и сила, и слабость, и боль, и радость в том, кто рядом;потому что именно этого стоит искать, за это стоит бороться. Мы тогда семьей были — жили друг другом, радостями и бедами.А тут история. В автобусе увидел её. Познакомился. Долго гуляли, говорили. Она была удивлена, а я уже не мог, чтобы отдельно. Много всего было… «Клиника моей болезни», «Ты моя, я твой…» — того времени. Последнее выступление в электричестве тех «Калачиком рядом» для неё было, а она не пришла уже. Отыграли мы, вышли, покурили и разошлись. Тогда от музыки открестился. Ушел в бокс. Два года им успешно занимался. В армию сходил — очень понравилось. Там окончательно понял — «надо музыки». Теперь снова «Калачиком рядом». В настоящее время собираю новый состав. Определился пока только с клавишами. Состав необычный: фоно, цимбалы, гитара, бас, аккордеон, саксофон, ударные. Зазвучим — услышите.Никита Емельянов от 10 января 2007 г.